Путешествие Гектора, или Поиски счастья
Шрифт:
— Третий вопрос и третья разница, — объявил профессор. — Сравните то, что есть у других, с тем, что имеете вы.
Этот вопрос показался Гектору очень интересным. В его стране бедные были богаче большинства других обитателей планеты, но знание этого не делало их счастливее, потому что они ежедневно видели, как более богатые соотечественники пользуются всякими приятными вещами, которые им, бедным, недоступны. И телевизионная реклама каждодневно напоминала им об этом. Иметь мало — это одно, но иметь меньше других — все равно что ощущать себя последним учеником в классе, и такое чувство может сделать несчастным. Именно поэтому бедные в стране
Что же касается Гектора, сравнения не слишком допекали его. Во-первых, ему очень повезло: он принадлежал к людям, имевшим почти все, что хотели. Когда он был помоложе, в лицее, он сравнивал себя с теми, кто лучше, чем он, умел обращаться с девушками, или с теми, кто был сильнее в спорте, и иногда из-за этого расстраивался. Но с тех пор ему удалось наверстать упущенное в отношениях с девушками, а таланты спортсмена не слишком важны для психиатра. В общем, он не часто сравнивал себя с другими. Он знал людей более богатых или более знаменитых, чем он, но они ему не казались счастливее. (И это доказывают их визиты к нему и жалобы на жизнь и даже попытки некоторых покончить с собой!) Так что на богатых и успешных ему было наплевать. А вот Эдуард, к примеру, часто сравнивал себя с людьми более удачливыми в финансовом смысле, но это характерно для бизнесменов, которые вечно соревнуются друг с другом.
— Ладно, — сказал профессор, — полагаю, вы достаточно счастливы. Вам понятно, что я имею в виду? Один мой коллега доказал, что сумма трех разниц — между тем, что человек имеет, и тем, что ему хотелось бы иметь, между тем, что у него есть сегодня, и тем, что было в прошлом, и между тем, что есть у него и у других, — так вот, средняя величина суммы этих разниц тесно связана со счастьем. Чем она меньше, тем человек счастливее.
— А как же измеряют счастье?
— Ха-ха-ха! Хороший вопрос! — сказал профессор.
И он снова возбужденно зашагал по комнате, а его хохолок подрагивал в такт шагам. Тут Гектор вспомнил, как Аньес ему сказала, что профессор специализируется именно на измерении счастья.
И Гектор очень обрадовался: если он научится измерять счастье, то сможет считать свое путешествие по-настоящему удавшимся!
Гектор учится измерять счастье
— Представьте себе, что я марсианин, — сказал профессор, — и хочу узнать людей. Как вы дадите мне понять, что счастливы?
Это был странный вопрос, впору задуматься, а не марсианин ли сам профессор. Сначала Гектор вообразил, что в ходе пространственно-временной телепортации тот уменьшился — весь, кроме носа и хохолка. Ему, однако, было известно, что великие ученые иногда мыслят парадоксально и именно этот взгляд на вещи позволяет им делать открытия. Поэтому он постарался ответить так, как если бы пытался объяснить марсианину, что это значит — ощущать себя счастливым.
— Что ж, я бы сказал, что чувствую себя хорошо, мне радостно, весело, я оптимистично и позитивно настроен, я в форме. Естественно, если бы вы были марсианином, мне бы еще следовало растолковать вам все эти определения и что такое эмоции в принципе. А эмоции — это как цвета, их трудно объяснить.
— Совершенно верно!
— Может, проще было бы сказать,
— Неплохо, неплохо! А еще?
Больше ничего Гектору не приходило в голову.
— Вы когда-нибудь видели жеребенка на весеннем лугу? — неожиданно спросил профессор.
Конечно, Гектор видел, и представшая перед его внутренним взором картинка напомнила ему об Инь Ли, которая напевала в ванной и через минуту появилась перед ним довольная, пританцовывая.
— Да, — сказал Гектор, — совсем недавно видел.
— Ну вот! Как вы догадались, что он счастлив? Обратите внимание: для жеребенка вы как бы марсианин. Вам понятно, что я имею в виду?
Еще одно парадоксальное замечание, однако Гектор уже привык к образу мыслей профессора.
— Ага, мне ясно, что жеребенок счастлив, так как он ржет, скачет, хочет играть… Я мог бы улыбнуться своему марсианину, начать напевать, смеяться, подпрыгивать, скакать от радости. Я бы сказал ему, что люди так себя ведут, когда счастливы. Или, по крайней мере, когда у них хорошее настроение.
— Вот видите, — обрадовался профессор, — вы нашли три прекрасных метода измерения счастья.
И он объяснил Гектору, что можно измерять счастье, спрашивая испытуемых, сколько раз за день или за неделю они чувствовали себя в хорошем настроении, веселыми, радостными. Это первый способ. Можно также задать вопрос, довольны ли они своей жизнью в разных ее аспектах, и это второй способ. Наконец, можно вести наблюдение за выражением лица испытуемых, снимать его на камеру и замерять по очень сложным методикам. (Ученые даже научились выделять примерно дюжину разных типов улыбок — от улыбки, которая появляется у вас на лице, когда вы действительно довольны, до той, которой вы хотите показать, что спокойны, тогда как на самом деле раздражены.)
— И вот доказательство того, что при всех трех подходах мы измеряем одно и то же. Если вы исследуете одну группу людей всеми тремя методами, а потом ранжируете ее участников согласно полученным результатам, они займут примерно одно и то же место в каждом из трех замеров.
Говоря это, профессор выглядел очень счастливым. Можно было подумать, что он сам сейчас начнет скакать, как жеребенок. Гектор припомнил, Аньес говорила ему, что часть своей жизни профессор посвятил доказательству того, что эти три разных метода измерения счастья приводят практически к одним и тем же результатам.
Глядя на такого довольного профессора, Гектор вспомнил уроки 10: Счастье — это заниматься тем, что любишь, — и 13: Счастье — это чувствовать себя полезным.Он спросил профессора:
— А как же эти результаты используют?
— Чтобы получать финансирование для своих исследований. Скоро я приступлю к новой работе!
И тут он изложил довольно запутанную гипотезу: ему хотелось узнать, действительно ли счастье зависит главным образом от того, что все в вашей жизни удачно складывается, или дело все-таки в вашем характере, то есть можно быть как бы рожденным для счастья. С этой целью он долго изучал юных девушек (к этому времени они уже стали взрослыми женщинами), ежегодно предлагая им отвечать на вопросы больших анкет. Там спрашивалось, счастливы ли они и что у них происходило в течение года. При этом изучались их портреты в двадцатилетием возрасте.