Путешествие гнева
Шрифт:
— Не думай, скорняком не устрою. И дровосеком тоже. Будешь делать то, чему учился не один год.
— Хочешь сказать, что без подписи Цеха меня допустят к летным машинериям? — не поверил я.
Дейв заговорщически посмотрел по сторонам и, видимо, убедившись, что нас никто не подслушивает, изрек:
— Именно так. И если повезет, получишь степень самостоятельно, без участия твоего предателя-виртуоза.
Подняв кружки, мы громко чокнулись и сделали внушительный глоток. Оторвавшись от напитка, Дейв вытер рот рукавом, поманил меня пальцем и, перегнувшись через стол, тихо произнес:
— Только, чур, помалкивай! Кто спросит, лучше ничего не говори. Там болтунов не любят…
Я
— Я твой вечный должник.
— Будет время, сочтемся, — уверил меня Дейв. — Иначе и быть не может, медные шестеренки.
У входа послышался громкий топот, и в зал, словно стая бизонов, ввалились несколько высоких плечистых небесников. Все светловолосые, с короткими прическами под еж и маленькими косичками позади — как велел военный устав. Я слышал, что чем длиннее был этот символ принадлежности к братству летунов, тем больше был их авторитет. С одной стороны, несусветная глупость, а с другой — наглядное отличие. У военных же всегда так: меньше слов, больше дела. Покажи, насколько ты крут, и не трави понапрасну байки. А у небесников подобные постулаты являлись настоящей религией. Даже у тех, кто становился гражданским пилотом, угадывалась особая дисциплинированность, выправка и четко поставленная речь.
Обменявшись любезностями с хозяином паба, небесники заняли противоположный от нас столик и стали шумно обсуждать какой-то сложный или, скорее всего, единственный в мире неповторимый вираж.
Один из пилотов, прислонив правую ладонь к левой, стал крутить над столом сложные фигуры пилотажа, изображая резкие падения, взлеты и комментируя каждое движение. Приятели поддерживали его громкими выкриками: «Крылатая Форта!» Насколько я был осведомлен, это означало высшую похвалу почти у всех небесников.
— Что, хочешь к этим тупоголовым гигантам податься? — заметив мой взгляд, поинтересовался Дейв.
Я только хмыкнул:
— Как же, нужен я им, как молнии Тары. С таким багажом за плечами мне будет позволено разве что смахивать пыль с какого-нибудь простенького «Комара» с испытательным сроком в пятьдесят инчей.
— Для тебя, — на лице Дейва появилась загадочная улыбка, — думаю, изберут именно такой график.
Я недовольно зыркнул в его сторону. Сегодня шутки приятеля хотя и были не уместны, но, безусловно, достигали своей цели.
— Стало быть, твои слова легче медяка…
— Почему? — не понял Дейв.
— Еще минуту назад ты обещал мне работу именно у небесников…
Прищурившись, приятель долго ничего не отвечал, а затем покачал головой:
— Не совсем так. Я говорил, что машинерии будут летные, не больше того…
Теперь я окончательно перестал что-либо понимать. Если я не ошибался, то устроиться механиком в частные ангары, где служили гражданские летуны, было еще сложнее, чем к военным, которые зачастую редко смотрели в бумаги — им был важен профессионализм, а не красная печать Цеха в нижней части патента.
— Ни к частникам и ни к военным… Тогда к кому? — здраво рассудил я.
— Узнаешь, — Дейв опустошил бокал и добавил: — Только подтверди-ка еще раз, ты согласен?
— В моем положении… Мог бы и не спрашивать.
Дейв улыбнулся, посмотрел куда-то вбок, кивнул и, хлопнув меня по плечу, произнес:
— Тогда чего же мы ждем? Вперед! До второго ужина я должен представить тебя новому работодателю, который не даст моему другу умереть с голоду.
Я успел заметить, как в дальней части зала возникла фигура — возможно, просто одинокий посетитель — и исчезла
Улица встретила нас невыносимым шумом. Настоящий калейдоскоп фырчащих, бурчащих, трещащих и иных невоспроизводимых звуков навалился на нас со всех сторон.
Отсек Серых труб, как его называли местные, или Промышленный альянс — как было написано на городских таблицах, был не самым лучшим местом для прогулок. Особенно сегодня. В месяц презентаций сюда съезжалось такое количество толстосумов, что голова шла кругом от их дымящих кортежей, заполонявших не только узкие улочки нашего города, но и все небесное пространство над ним. И тогда механические кареты разрывали тишину звонкими клаксонами, дирижабли — оглушающими трубами-оповещателями, а возмущенные прохожие — лужеными глотками. Каждый хотел продемонстрировать свое превосходство, тем более в таком щекотливом вопросе, как лидерство на запруженной дороге. В такие минуты элементарная вежливость уходила на второй план и каждый мнил себя не ниже мэра или члена Верхушки. Поэтому и возникали бесчисленные заторы, стычки и, наконец, просто аварии.
Я слышал, что пару недель назад министерство издало указ усилить патрулирование промышленного отсека, — но положения это не исправило. Перегруженные улицы не могла контролировать даже армия блюстителей. Сколько они ни бились — толпа и создаваемый ею хаос были сильнее.
— Осторожно! — Дейв дернул меня за рукав.
Почти вплотную к бордюру, словно ураган, пронесся массивный кэб, рассчитанный минимум на десять пассажиров. На крыше, слева, развивался маленький оранжевый флажок, перечеркнутый тремя параллельными темными линиями. Я погрозил вознице кулаком.
— Бесполезно. Это заказной, — со знанием дела заявил Дейв.
— Спасибо, приятель. Ты представь: он даже меня не заметил, — справедливо возмутился я.
— И никого не заметит, — поддержал меня друг. — Они под защитой Верхушки. Так что мой совет — таким лучше дорогу не переходить.
— Да он бы меня задавил и…
— И что? Кинул бы пару монет на погребение и дело с концом.
— А блюстители?!
— А блюстители отписались бы и закрыли дело. Мало ли таких неаккуратных, как ты, по улицам ходят? Целые толпы! А заказные кэбы на вес золота, вот и думай сам, — разъяснил Дейв.
Я ничего не ответил, потому что мой всезнающий друг был абсолютно прав. Наш скромный городок, знаменитый лишь самой большой в западных землях взлетной поляной и музеем первых крылопланов, которые изобрел наш соотечественник, — по сути своей, в столице считался сущим захолустьем. Поэтому каждый представитель Торговой ассоциации, прибывавший к нам с дружественным визитом, являлся персоной либеро — наделенной небывалыми полномочиями.
Конечно, и в нашем городке хватало богачей, но сделки, совершенные с крупнейшими промышленниками столицы, всегда приносили гораздо больше прибыли, нежели местные контракты. И знал я это не понаслышке. Мой прежний учитель мистер Босвел обычно производил закупки у одного и того же леприхуна Ал-Хима. И каждый раз после торгового визита виртуоз заявлял, что его нещадно обманули, и причина тому — непомерная хитрость этих маленьких противных карликов, и он с удовольствием нашел бы поставщика в столице, где царили порядок и честность. А у нас, в Плакте, властвовали эти маленькие бестии — леприхуны. Конечно, они были не так жадны, как коблинаи, зато в умении обманывать им не было равных. Чуть ли не каждый день местные газеты трубили о новой стычке этих двух рас в момент подписания очередной несостоявшейся сделки.