Путешествие гнева
Шрифт:
Эти два недорослика — всего-навсего жалкие шакалы, — подумал я. — Так оно и есть! А между ними возвышается матерый волк. Зверь, которого жизненно важно уничтожить. Убить, содрав с него шкуру, пока он не натворил еще больших бед.
Но как это сделать?!
С моей рукой охотник сейчас из меня никудышный. А мои друзья… Что с ними?! Способны ли они совершить чудо?
Ох, отчаянный Икар!
И в этот самый миг это самое чудо и произошло!
— Мартивский хрящ! — на выдохе выругался гном.
Луч, исходивший из черепашьих
Прозорливый Икар! Ты все-таки смог помешать потомку твоего брата совершить очередное зло.
— Что? Что случилось? — будто заводные, в один голос затараторили леприхуны.
— А сами не видите? — фыркнул Хром.
Открыв боковой ящик, он извлек три вытянутые маски. Такими штуками обычно пользовались ныряльщики за жемчугом.
— Надевайте и на выход!
— Мы? — быстро заморгал Клевер.
— Куда? — присоединился к нему брат.
— Да, именно вы! — Хром мгновенно нацепил маску, отчего стал напоминать грозного манипулятора. — Чем не солдаты. Вон и камзольчики на вас какие ладные. Так что за мной, без разговоров. Понятно?!
Он вытолкал опешивших леприхунов взашей, а за мной оставил присматривать одного из своих механических громил. Непростительная оплошность. По словам Луцлафа, такой шанс выпадает охотнику чуть ли не раз в жизни. В остальных девяносто девяти случаях зверь никогда не спустит глаз с того, кто представляет собой подобную опасность. А стало быть, пришло время действовать…
Глава 23 Блуждание в пустоте, или смерть надежды
Каждому манипулятору Хром не присваивал номеров, а давал имена. Короткие, емкие обозначения, состоящие из резких, глухих звуков. За время, проведенное на цепи, я услышал, по меньшей мере, семь подобных обозначений. Дирт, Рлас, Гжик, Фрит и тому подобные сочетания звуков, больше похожие на пьяные возгласы.
Охранять меня выпала честь некому Жтуку. Как две капли воды похожий на своих собратьев, он зашел в кабину на тонких ногах-ходулях и замер в паре футов от меня.
Его голова была опущена, словно заряд в нем давно закончился, и, даже если бы я попытался освободиться, он уже никак на это не отреагировал. Но я слишком хорошо знал обманчивый вид машинерии. Этим-то они и отличались от людей — никогда не поймешь, бодрствуют они или нет.
Попытавшись облокотиться на неподвижную руку, я мгновенно почувствовал боль, говорившую о том, что рана менее серьезная, чем казалась на первый взгляд.
Застонав, я перешел в положение сидя и немного передохнул. Крохотное движение далось мне с большим трудом.
Жтук никак на это не отреагировал. Только крохотная лампочка
Я предпринял следующий шаг: приподнялся, издав при этом множество звуков, от позвякивания цепей, до банального проклятия, которое выдавил из себя от нестерпимой боли.
Манипулятор остался недвижим.
Сам не зная как, я все-таки встал на ноги и ощутил навалившуюся на плечи усталость. Перед глазами поплыли круги, и я представил себя деталью, попавшей под огромный губительный пресс.
Отдышавшись и придя в себя, я вновь покосился на Жтука.
Полдела сделано. Оставалась самая сложная задача: избавиться от цепей и надзирателя. И, честно сказать, у меня не было ни малейшего понятия, как сотворить подобное чудо.
Привлечь его внимание?
И что дальше?
Или попытаться противостоять стальному воину, собрав в себе остатки сил?
Все идеи казались мне провальными. Как ни крути, а мне не справиться с ратником.
Вытерев пот со лба, я сделал неловкое движение влево.
Лампочка Жтука мгновенно перестала мигать и загорелась ярким пурпурным светом. Творение Хрома ожило.
Дернув головой, манипулятор повернулся в мою сторону и с интересом уставился на толстые звенья цепи. Перевел взгляд правее, снова на меня. Процедура повторилась раз пять. Жтук вел себя так, словно пытался понять, что происходит.
Я замер, предположив одну простую вещь: если исчезнет шум, то и манипулятор погрузится в свою механическую дрему. Но было уже поздно, и машинерия не собиралась уподобляться человеку, самонадеянно потеряв бдительность.
Сделав шаг, он повторил процедуру изучения, которая скорее раздражала, чем пугала меня.
Подобрав цепь, я старался даже не дышать, ругая себя за поспешно принятое решение. Самым правильным для меня было бы просто сбежать, оставив Жтука скучать в одиночестве.
На третьем шаге манипулятор вытянул руку вперед и, указав на меня пальцем своей трехпалой лапы, издал какие-то непонятные звуки.
Я не сразу понял, что от меня требуется, а когда странный приказ повторился, и я, облокотившись на стену, обессиленно заскользил вниз, произошло очередное чудо.
Снаружи прогремели несколько выстрелов, и яркие вспышки озарили клубы густого дыма. Манипулятор повернул голову, и я не упустил выпавшего мне шанса. Цепь крепко сжала его шею и натянулась струной. Повиснув на нем, словно гиря на настенных часах, я из последних сил попытался развести руки в стороны.
Столкнувшись с внештатной ситуацией, манипулятор развернулся и поспешил к выходу. Моя затея его нисколько не заботила, в его металлических внутренностях уже выстроилась последовательность действий, которую он не собирался нарушать. Его создатель был в опасности, а значит, выбор очевиден — выбраться наружу и оказать помощь.