Путешествие и приключения капитана Гаттераса
Шрифт:
— В таком случае, что же вы предполагаете, Шандон?
— Все, что угодно, только не это. Я допускаю, что капитан или преданный ему человек, воспользовавшись темнотой, туманом, всем, чем хотите, успел взобраться на бриг. Мы находимся недалеко от берега; кто-нибудь мог незаметно пробраться на каяке между льдинами, подойти к бригу и подбросить письмо… Густой туман помог осуществить этот план…
— …и не позволял видеть бриг, — добавил доктор. — Если мы не заметили взбиравшегося на борт незнакомца, то как же он мог бы увидеть «Форвард» среди тумана?
— Конечно, нет, —
— А я все-таки не отказываюсь от своего предположения, — настаивал доктор. — Что вы думаете о нем, Шандон?
— Я допускаю все, что угодно, только не то, что этот человек находится на бриге, — горячо ответил Шандон.
— Вероятно, — добавил Уолл, — среди матросов есть человек, получивший инструкции капитана.
— Возможно, — сказал доктор.
— Но кто же именно? — спросил Шандон. — Я давно уже знаю всех своих матросов.
— Кто бы он ни был, — ответил Джонсон, — человек или сатана, но его примут с честью. Но из его письма можно извлечь другого рода приказание, или, вернее, указание.
— Какое же? — спросил Шандон.
— Что мы должны отправиться не только к заливу Мелвилла, но даже в пролив Смита.
— Это верно, — подтвердил доктор.
— В пролив Смита, — машинально повторил Шандон.
— Поэтому очевидно, — продолжал Джонсон, — что «Форвард» отправляется не на поиски Северо-Западного прохода, так как мы оставим влево единственный ведущий к нему путь — пролив Ланкастера. Это обещает нам опасное плавание в неисследованных морях.
— Да, пролив Смита, — сказал Шандон, — это тот самый путь, по которому шел в тысяча восемьсот пятьдесят третьем году американец Кейн. Но какие опасности встречал он на пути! Долгое время Кейна считали погибшим в этих суровых краях. Впрочем, если нужно туда отправиться, что ж — мы пойдем! Но интересно знать, до какого места? Неужто до самого полюса?
— А почему бы и не до полюса? — вырвалось у доктора.
При одной мысли о такой безумной попытке Джонсон пожал плечами.
— Вернемся к нашему капитану, — начал Джемс Уолл. — Если он существует, то может ждать нас только на Диско или в Упернивике, на Гренландском побережье. Впрочем, это выяснится через несколько дней.
— Вы сообщите содержание письма экипажу? — обратился доктор к Шандону.
— На месте господина Шандона я не стал бы этого делать, — сказал Джонсон.
— А почему? — удивился Шандон.
— Потому что все это так таинственно и фантастично, что может удручающе подействовать на матросов. В нашей экспедиции и без того много странного, и они со страхом думают о будущем. Если же ко всему этому присоединится что-то сверхъестественное, то в критическую минуту нам нельзя будет рассчитывать на экипаж. Что вы скажете на это, господин Шандон?
— А вы, доктор, как полагаете? — спросил Шандон.
— По-моему, Джонсон прав, — ответил доктор.
— А вы, Джемс?
— Мне ничего не остается, — оказал Уолл, — как присоединиться к мнению этих господ.
Несколько минут Шандон размышлял, потом внимательно перечел письмо.
— Господа, — сказал он, — как ни основательно ваше мнение, я не могу принять его.
— Почему же,
— Потому что изложенные в письме инструкции чрезвычайно точны. Мне приказано объявить экипажу благодарность капитана. До сих пор я слепо исполнял его распоряжения, каким бы путем их ни получал, а потому и на этот раз я не могу…
— Однако… — начал было Джонсон, боявшийся вызвать волнение среди матросов.
— Я вполне понимаю, почему вы так настойчивы, дорогой Джонсон, — прервал его Шандон, — но потрудитесь прочесть: «…и просит вас объявить экипажу его благодарность».
— В таком случае, исполняйте полученные вами приказания, — покорился Джонсон, строгий блюститель дисциплины. — Прикажете собрать экипаж?
— Прошу вас, — сказал Шандон.
Весть о письме капитана быстро разнеслась по бригу. Матросы немедленно собрались на палубе, и Шандон громко прочел таинственное письмо.
Матросы выслушали в мрачном молчании, потом разошлись, делая тысячи различных предположений. Клифтон дал волю своему суеверному воображению. Приписывая собаке-капитану участие в этом деле, он при встрече с догом отдавал ему честь.
— А что я вам говорил? — твердил он матросам. — Сами видите, этот пес умеет писать!
Никто ему не возражал, даже плотник Бэлл, и тот ничего не мог сказать в ответ.
Тем не менее всем было ясно, что хотя капитана с ними нет, его тень или его дух присутствует на бриге. Самые благоразумные из матросов воздерживались от каких бы то ни было предположений.
Первого мая, в полдень, наблюдения показали 68° широты и 56°32′ долготы. Потеплело, и термометр стоял на -25°F (-4°C).
Доктор забавлялся, глядя на проделки белой медведицы, игравшей с двумя медвежатами на краю берегового припая. Сопровождаемый Уоллом и Симпсоном, Клоубонни попробовал было преследовать их на шлюпке; но медведица, не отличавшаяся геройством, проворно убралась со своим потомством, и доктору пришлось отказаться от охоты.
При попутном ветре ночью бриг прошел мыс Чидли, и вскоре высокие горы Диско показались на горизонте. Затем миновали залив Годхавн, где находилась резиденция датского генерал-губернатора. Шандон не счел нужным останавливаться, и «Форвард» оставил позади себя каяки эскимосов, пытавшиеся подойти к бригу.
Остров Диско известен также под именем острова Кита. Отсюда 12 июля 1845 года сэр Джон Франклин отправил в адмиралтейство свое последнее донесение. К этому же острову пристал 27 августа 1859 года, на обратном пути в Англию, капитан Мак-Клинток, привезший несомненные доказательства гибели экспедиции Франклина.
Доктор обратил внимание на совпадение этих двух фактов; на него нахлынули печальные воспоминания. Но в скором времени горы Диско скрылись из виду.
У берегов громоздились бесчисленные айсберги из тех, что даже во время оттепелей не отделяются от берега; вершины их были самых причудливых форм.