Путешествие на Луну
Шрифт:
Эти слова вызвали среди селенитов крик негодования.
— Рассуждения земных астрономов, — сказал Михаилу Васильевичу Телинга, когда крики толпы улеглись, — показывают, что или они обладают крайне несовершенными оптическими инструментами, или просто слепы. Уж если кому, так скорее нам можно считать вашу планету необитаемою, благодаря ее тяжелой атмосфере, ее бурным метеорологическим явлениям, ее постоянно волнующимся океанам… Однако мы
Кое-как успокоив обиженных обитателей земного спутника, Михаил Васильевич продолжал свое повествование, но был скоро опять прерван одним из селенитов:
— А что это за люди упали одновременно с вами, на горы Вечного Света?
Старый ученый покраснел от гнева.
— Одного из них я не знаю. — отвечал он, — это того, который умер. Что касается его спутника, то он — вор, укравший у меня способ межпланетного сообщения. Он построил себе изобретенную мной пушку и, пользуясь ее громадной силой, отправился на Луну…
— Чтобы исследовать алмазные копи, которые существовали лишь в его воображении! — докончил Фаренгейт, вне себя от гнева.
Не успел янки проговорить свой фразу, как на возвышении, где стоял готовый к отъезду вагон, показался чей-то высокий, мрачный силуэт, и резкий голос прокричал по-английски:
— Джонатан Фаренгейт, вы лжёте!
Это был Теодор Шарп, нашедший себе, как оказалось, верное убежище в вагоне наших героев, где его и в голову не пришло искать ни Фаренгейту, ни Соломке, ни Гонтрану.
Увидев своего врага, Михаил Васильевич онемел от изумления. Что касается Фаренгейта, то он бросился на Шарпа с намерением растерзать его, но был удержан крепкими руками графа и его приятеля.
— Пустите меня, пустите! — кричал он вырываясь. — Я хочу убить… задушить этого злодея!..
Но молодые люди, думая, что Шарп не уйдет теперь от правосудия, крепко держали разъяренного янки. Между тем селениты, не понимая языка, которым говорили враги, с удивлением спрашивали себя, что это случилось с их гостями.
Наконец Михаил Васильевич пришёл в себя.
— Теодор Шарп, — сказал он, задыхаясь от негодования, — вы предатель и вор! Я краснею за своих собратий, за всех астрономов, к числу которых вы принадлежите… Ваше бесчестное поведение заслуживало бы жестокой мести, и обстоятельства позволяют нам отмстить вам… Но мы не хотим вашей жизни… Пусть для вас послужит наказанием то, что мы без помехи будем продолжать своё путешествие, тогда
— Хи-ха-ха! — злобно рассмеялся Шарп, глаза которого сверкали огнём дьявольской злобы. — Так ты, значит, на свой долю берёшь славу, исполнение всех своих желаний, а мне оставляешь прозрение, одиночество, смерть. Ну, нет, этого не будет, господин Осипов!..
Тем временем Фаренгейт успел наконец вырваться из рук инженера и Гонтрана и кинулся на Шарпа, сквозь расступившуюся толпу селенитов. Остальные путешественники поспешили за ним, чтобы удержать американца от необузданных выходок.
Но Шарп и не подумал бежать от своих неприятелей. Напротив, он спустился с холма и пошел навстречу нашим героям. Последние были уже близко, как вдруг Венский астроном выхватил из кармана металлическую гильзу и кинул ее в Фаренгейта…
Мгновенно страшный взрыв потряс Луну. Американец, как сноп, упал на спину. Михаил Васильевич, Сломка, Гонтран — все были оглушены, окружены дымом, забросаны замлей и осколками камней. Среди селенитов произошла давка и раздались крики ужаса.
Пользуясь суматохой, Шарп бросился вперед, схватил бесчувственную Елену и с быстротой, какую нельзя было ожидать от человека его лет, кинулся назад к вагону-гранате.
— Дочь моя! — раздирающим душу голосом вскричал старый учёный.
Гонтран и Сломка, пришедши в себя, кинулись за похитителем. Но не успели они пробежать и половины расстояния, отделявшего их от вагона, как покрывала слетели с последнего, и вагон, словно бриллиант, засверкал под лучами солнца.
Тут только молодые люди поняли намерение Шарпа и оцепенели от ужаса…
А вагон, повинуясь могучей силе притяжения солнечных лучей, взвился вверх, на мгновение сверкнул, подобно молнии, в пространстве и исчез в сияющей лазури неба, унося с собой похитителя и жертву.
Увидев это, Михаил Васильевич, точно пораженный ударом, вскрикнул и упал без чувств.