Путешествие на "Щелье"
Шрифт:
Родиной шахмат является Индия. У восточных славян они появились примерно тысячу лет назад, не позднее X века. Советские ученые в своем распоряжении имеют крупнейшую в мире археологическую коллекцию шахмат XI–XVII веков — более 250 деревянных и костяных фигур. Около ста из них «подарила» ученым Мангазея.
О развитии шахматной культуры в нашей стране подробно рассказывается в книге кандидата исторических наук И. М. Линдера «Шахматы на Руси». Автор пишет, в частности, что уникальная по своему характеру советская археологическая
Нас позвали обедать. Сели за длинный стол, сделанный, как и скамьи, из самых добротных бортовых досок кочей. Только теперь я заметил, какой изнуренный вид у всех участников экспедиции. Особенно у самого Белова. Незадолго до моего приезда он обследовал древний волок на пути к Енисею, несколько дней ходил по колено в трясине. На волоке в некоторых местах ему попадались рамы от икон, укрепленные на деревьях, но сами иконы давно кем–то вынуты.
За столом «мангазейцы» повеселели. Повар накормил нас замечательной ухой.
— С поваром нам в этот раз повезло, — сказал Белов. — Даже шашлыки были…
Самолет улетел, покачав нам крыльями на прощанье. Спасибо летчикам. Если бы не их помощь, я прибыл бы в Мангазею слишком поздно — билеты в аэропортах были проданы на десять суток вперед. Не застал бы Белова «со товарищи», и творческая командировка, предоставленная мне Правлением Союза писателей РСФСР, потеряла бы смысл. В прошлые годы раскопки заканчивались в начале сентября, но у меня было предчувствие, что в этом году они закончатся раньше. Воздушные лайнеры перебросили меня из Казани на восток через Урал и на север, за Полярный круг за один день!
Каждый раз, встречаясь с Беловым, я узнаю что–нибудь новое о Мангазее и ее жителях. Обращается он ко мне, но слушают все, затаив дыхание.
— Как вы знаете, воеводы Григорий Кокорев и Андрей Палицын были непримиримыми врагами. А главным их оружием были доносы друг на друга царю. Палицын, например, изливая свою злобу на Кокорева, исписал три тысячи листов. Между прочим, одну его челобитную на имя царя доставил на коче до Тобольска Ерофей Хабаров. А Кокорев обвинял Палицына, в частности, в том, что тот хочет отделиться от России и объявить себя мангазейским царем. Вряд ли были такие помыслы у воеводы. Но было где развернуться: площадь Мангазейского уезда–два миллиона квадратных километров.
Еще раз обходим городище. Итак, раскопки завершены, и мы навсегда прощаемся с прекрасной Мангазеей? Бросим ее на произвол судьбы, отдадим
— Обычно мы обнаруживали три слоя построек, — продолжает рассказывать Белов. — После пожаров на том же месте появлялись новые сооружения. Но что–то было здесь и до Мангазеи. Древнейшие постройки относятся к тринадцатому веку. Кроме того, мы нашли здесь кремневые орудия эпохи неолита. Эти находки будет изучать и описывать Владимир Федорович Старков, наш археолог, один из немногих специалистов по неолиту Западной Сибири.
Узнаю, что в феврале этого года Белов ездил в США по приглашению Орегонского географического общества, которому исполнилось сто лет, читал там лекции о нашем Севере, о Мангазее, демонстрировал фильм о раскопках. Американские историки были очень довольны, за счет общества сверх программы организовали поездку Белова по стране. А годом раньше он выступал с этими лекциями в Париже, в знаменитой Сорбонне.
— «Мошка»! «Мошка» идет! — раздались ликующие крики.
Вскоре к берегу причалил «МО-111», началась погрузка. Неожиданно появились четыре женщины–селькупки, сели на скамейку возле кухонной палатки. Михаил Иванович беседует с ними, это его старые друзья, он всегда оставляет им что–нибудь в подарок на прощанье. На этот раз — кухню с палаткой, продукты и разную хозяйственную мелочь. Одна из этих женщин за несколько часов до моего приезда сводила Белова в лес и показала ему двух ненецких идолов. Недалеко от городища, в стороне от старинной дороги, у подножия лиственницы установлены фигуры идущей женщины и ребенка, вырезанные из кованого оцинкованного железа. На шее женщины — ожерелье, на его верхней части сохранилась позолота. Вокруг во мху — различные амулеты. Высота женской фигуры — 48 сантиметров. Белов сделал подробное описание языческого «храма», сфотографировал, но не тронул. По его словам, идолы еще «действующие».
Тихий, прохладный вечер. В ожидании конца погрузки я прилег у костра, закурил. Дрова не простые- кочевые. Пламя кажется странным, необычайно живым, одухотворенным–привет сквозь века от поморов, землепроходцев…
Погрузились быстро. Теплоход медленно отошел от берега. Все прильнули к окнам.
— После первого года раскопок, — негромко говорит Белов, — было много неясного. В следующем году многое прояснилось, но не все. В 1970 году я уезжал с уверенностью, что раскопки завершены, можно поставить точку. Потом появились сомнения… И вот сегодня я уезжаю со спокойной душой — немного осталось нераскрытых тайн в Мангазее, немного. Займемся теперь кабинетной работой… Пошел кремль!
Медленно проплывают мимо врезанные в небосвод стройные ели на высоком обрыве. Белов смотрит выше их — на призрачные стены кремля и башни…
Будут еще праздники на мангазейских улицах. Праздники путешественников, слеты туристов. Счастлив будет тот, кто увидит ее великолепные руины.