Путешествие на Тандадрику
Шрифт:
— Спасибо, — сдержанно поблагодарил Кадрилис и подумал про себя: «Как бы там ни было, а её советы полезны и всегда кстати. К тому же она прекрасно знает значение сложных и непонятных слов. Надо будет с ней изредка советоваться».
Словно угадав его мысли, Лягария скромно предложила:
— А не могла бы я побыть у вас референтом?
— Ре… фе… ферентом? — еле одолел это слово командир.
— Референт — это специальный советник командира. В качестве вашего референта я могла бы разъяснять пассажирам значение непонятных слов и тем самым экономила бы ваше время. Хотя, — добавила лягушка, — вы прекрасно употребляете иноязычные
Но Кадрилис не торопился принять предложение. Возможно, вспомнил все обидные и коварные выходки Лягарии?
— Если я вам не подойду, — вьюном вилась возле командира Лягария, — вы сможете освободить меня от обязанностей и назначить другого референта.
Эти слова рассеяли сомнения командира, и, уже шагая по трапу, он коротко бросил:
— Ладно. Временно назначаю референтом вас.
— Спасибо, — не знала, как и благодарить, лягушка, труся следом и совсем не заботясь о том, что подумают остальные пассажиры: Замарашка-оборвашка, Хромоватый-полноватый и Один Против.
Итак, командир сошёл на планету первым, и, если смотреть со стороны, это зрелище было достойно если не сотни картинок, то хотя бы одной большой картины! Ещё бы — из «Серебряной птицы» спустился по трапу одетый в сверкающую золотом форму командир. При ходьбе планшет постукивал по одному его бедру, а кобура — по другому. Спустившись, он осмотрелся вокруг и подал знак: опасности нет, могут спускаться и остальные. Следом по трапу сползла лягушка, то есть референт командира. За ней появился Твинас, пыхтя от усилий скрыть хромоту. За его крыло уцепилась Эйнора — грациозная и красивая в сшитой собственными руками одёжке! Ах, если бы она знала, как ждал Твинас этой минуты, и будь на то его воля и сила трубки, он сажал бы «Серебряную птицу» сто, тысячу раз на самые разные планеты! Последним ковылял Кутас: лапы его, хотя и зажили, однако были всё ещё в бинтах…
— Кутас! — неожиданно окликнули щенка снизу, и он узнал голос своего приятеля: — Постой! Я мигом!
И рука в рукаве с золотыми позументами обняла щенка, помогая ему проворнее одолеть ступеньки. Кутас радостно запрыгал по ступеням. Его приятель, даже став командиром, остался настоящим другом! Несмотря на то что щенок оказался «один против», — вот так-то!
И под конец в дверях появился пилот Менес. Оглядев с высоты окрестности, он поднял руку в перчатке, чтобы привлечь внимание пассажиров, и обратился к ним:
— Поскольку вы намерены лететь на Тандадрику, мы должны быть готовы к долгому путешествию. Следует основательно проверить все механизмы, заменить изношенные детали и отрегулировать системы управления. Пока я буду занят всем этим, вы можете подышать свежим воздухом и передохнуть.
С этими словами пилот закрылся на корабле.
После последней планеты-телевизора, где воздух был удушливым, как в старом шкафу, здесь дышалось легко и свободно. И был милый глазу простор. Эта планета напомнила путешественникам их родину: те же песчаные пригорки, пересохшее русло речки, клочки трав, одинокие кустики… Только вот ни одного дома, ни одной проторённой тропинки, вспаханного поля, выкопанной канавки или даже свалки. Ни птица не пролетит, ни вспугнутый зверёк не промчится, ни назойливый комар не прожужжит…
— Что там вдали поблёскивает? — спросил вдруг Твинас.
Приглядевшись,
— Что вы там видите, командир? — громко спросила она и, понизив голос, добавила: — А в кабине была та штука?
— Вижу, как что-то слабо искрится на пригорках, — тоже громко ответил командир и прошептал: — Увы, той штуки там нет.
— Может быть, там горят электрические лампочки? — снова спросила громко Эйнора и так же тихо добавила: — Чуяло моё сердце, что он спрячет. А рука? Ну та, что под комбинезоном?
— В ясный день никто лампочки не включает, — ответил командир и зашептал: — Руку я не смог рассмотреть, я ведь надевал форму, но впредь буду бдителен.
— Может, он потому и дал вам форму, чтобы отвлечь внимание или просто подкупить, — прошептала Эйнора.
— Да, но он дал мне и револьвер, — отбивался Кадрилис. — Неужели только для того, чтобы я смог защититься от него?
— И вправду странно… — покачала головой Эйнора и как бы ненароком вытащила из-за пояса перчатку. — Признайтесь, это вы накрыли мне… лоб перчаткой?
— Первый раз слышу о какой-то перчатке, — недоуменно пожал плечами Кадрилис, вспомнив про данное Твинасу слово.
— Странно, — снова покачала головой Эйнора и, уходя, напомнила: — И всё-таки вы не спускайте с него глаз.
Она, конечно же, не видела стоящего неподалёку Твинаса и его грустно потупленных глаз. Толстяк сыщик решил, что Эйнора снова обсуждала с Кадрилисом свою тайну, о которой она никогда ему, сыщику, не расскажет. Но, разговаривая с Кадрилисом, кукла вынула перчатку! «Хм… хм… — схватился за трубку Твинас. — Уж не спрашивала ли Эйнора командира, кто положил ей на глаза перчатку и с какой целью? Ну да, она спрашивала зайца именно об этом! Бедняжка потому и терзается, ведь она подозревает, что тайна её глаз кому-то известна. Надо её успокоить, сказать, что перчатка упала на лицо случайно, что никто не сомневается в её слепоте». И сыщик, пыхтя как паровоз, бочком приблизился к Эйноре.
— Как голова, всё ещё болит после удара? — спросил он энергичным баском.
— Да, немножко, — ответила Эйнора.
— Ещё бы! — выпалил Твинас. — У нас не нашлось приличного компресса, так мы перчатку использовали… Может, хотя бы сейчас приложить настоящий компресс?
— Спасибо, боль уже проходит, — поблагодарила Эйнора, слегка просветлев лицом.
«Ага, вот я как ловко!» — обрадовался увалень и, приободрившись, предложил:
— А если вам понадобится помощь, чтобы решить заковыристую задачку или каверзную загадку, мы с моей трубкой… всегда… хм…
Эйнора не на шутку встревожилась:
— Какую ещё загадку? И вообще, откуда вы взяли, что у меня есть загадка?!
— Ниоткуда не взял… — растерянно ответил сыщик. — Просто я… вижу всюду вокруг себя сплошные загадки и головоломки. Где надо и где не надо.
— Нет уж, спасибо, — поблагодарила кукла, — лучше не надо!
— Прошу прощения, — попятился на шаг сыщик, чувствуя, что допустил оплошность, был недостаточно осторожен. А попятившись ещё на шажок, он слегка подвернул здоровую лапу и взвыл от боли. Как оказалось, пингвин наступил на что-то колючее, возможно даже, загнал занозу. Приподняв подошву, он осмотрел её: в ногу впился небольшой жук. И в тот же миг раздался вопль Лягарии: