Путешествие по России голландца Стрейса

Стрейс Ян Янсен

Затем повели одних в Дербент, других в Буанак; иных же, о которых ничего не слыхали с тех пор, в село, названия которого они не знали. Иван Стрюйс, сам третий, попался в руки подданных Татарского князя Османа. Сначала Стрюйса променяли на лошадь, а затем продали одному Дербентскому купцу за 150 абазов, что составляет около 100 флоринов Голландских. Всем троим посчастливилось

встретить человеколюбивого князя и добрых Баньянов, всем снабдивших их. Вот что узнал я о приключениях с нашими людьми; им сказали, будто меня повесили за ноги во время бегства из Астрахани, в которой, как они полагали, не уцелел ни один иностранец. Во время пребывания в Дербенте, я просил султана ходатайствовать пред князем шемхалом об освобождении наших людей. Сделал он это с удовольствием, но напрасно, так как владельцы представили непреодолимые препятствия. Потом я получил позволение отправиться в Шемаху, куда думал поехать на восьми наемных лошадях; но, не найдя ни одной, был принужден половину пути пройти пешком.

22-го Октября Фабер, хирург, один прапорщик, трое наших матросов и я выехали из Скабарана с караваном, отправлявшимся в Шемаху, куда и прибыли через три дня. Там встретили Ивана Стрюйса, которого выкупил один Польский посланник. Я просил последнего помочь нам своим влиянием на хана и освободить наших людей. Я выслушал много обещаний, но на самом деле ничего не достиг, так как этот человек не отличался усердием ни к своему королю, ни к христианам.

Два-три дня спустя, когда хан назначил мне аудиенцию, я доложил ему о насилиях, причиненных Калмыками нашим людям. Он обещал мне справиться об этом и сделать для них все, что будет в его силах, но не выполнил своего обещания. Поэтому-то я решил подать прошение шаху, который, как мне думалось, питал некоторое доверие к нашему народу.

На дорогу я занял у одного Баньяна 75 абазов, с условием, как только приеду в Испагань, дать ему 25 абазов в виде процента; если же, в течение нескольких дней, замедлю уплатою, то хирург, бывший поручителем, обязан уплатить ему в Шемахе 125 абазов.

Приведя все в порядок и выдав хирургу вексель на 135 франков, данных им мне в займы в Астрахани,

я выехал из Испагани 15-го Ноября с одним из своих канониров Корнелием Уриесом. Флобер и остальные мои люди остались в этом городе с хирургом. Мы измучились на пути в Ардеуль, куда прибыли через два месяца с невероятными затруднениями. Так как в нем истощились наши съестные припасы, то мы, не найдя никого из знакомых, отправились в Таврис, который лежит на расстоянии 6 дней от Ардеуля. Крайность принудила меня продать за 6 абазов свой чемодан и оставшиеся жалкие пожитки, 5 абазов занял у Баньяна. Таким образом составилась сумма, которую требовал извощик за доставление нас в Таврис.

1-го Марта мы приехали в Таврис, и я отправился прежде всего к капуцинам, которые приняли меня благосклонно. Кроме того эти добрые отцы дали мне на путевые издержки 45 абазов, на которые я оставил им вексель. Когда все было готово к моему отъезду, я вспомнил, что на месте Тавриса была в древности Экбатана, столица Мидии. Мне хотелось посмотреть, похож ли он на то, чем был в прежнее время; я нашел, что это большой город, весьма населенный, в котором постоянно встречается множество Турок, Индусов, Москвитян и Персиян, привозящих различные товары, преимущественно шелковые, из области Гилян. Съестные припасы в нем весьма дешевы. Я узнал, что Армяне, поселившиеся в нем, разбогатели от торговли, в которой были опытнее Персиян.

(Далее автор подробно описывает Таврис).

Из Тавриса выехали мы 4-го Февраля: 10-го прибыли в Испагань. Не хочу утомлять вас описанием незанимательных подробностей наших приключений. Здесь посетил я Бента, управляющего конторою Восточно — Индийской Компании и г. Касенбрута, его помощника, которые приняли меня очень хорошо. Они снабдили канонира деньгами и одеждою и отправили его в Гомрон. Они обещают мне сделать все возможное с своей стороны, чтобы освободить наших рабов. Я надеюсь, что Господь, Отец всех несчастных, благословит их и мои труды, и мы скоро увидим этих несчастных на свободе. И так остаюсь и пр. Давид Бутлер.