Путешествие по ту сторону
Шрифт:
По-узбекски Алексей вряд ли смог бы разговаривать, но кое-что понимал. Когда-то Верещагины жили в Узбекистане – отец служил командиром эскадрильи, мама работала товароведом в военторге, Леша посещал узбекский детский сад и первый класс закончил в школе, где для большинства учеников узбекский был родным. Тогда Алексей говорил по-узбекски почти так же, как и на русском, но с той поры у него почти не было практики общения.
В боксах на мойке у дяди Коли трудилась бригада узбеков. До них были русские, но те сами уволились, когда Николай Сергеевич установил видеокамеры, чтобы можно было в конце дня сопоставить количество обслуженных клиентов с величиной выручки.
Леша осмотрел место, где ему было предложено работать, узбеков, которыми нужно руководить, и хотел отказаться. Но тут дядя Коля сказал, что пятая часть выручки идет на оплату труда всей бригады, и если узбекам платить по пятьсот рублей в день, то Алексею должно ежедневно оставаться две или даже две с половиной тысячи. Верещагин-младший задумался: значит, он будет получать две тысячи долларов в месяц или чуть больше? У отца вместе с военной пенсией и нынешним окладом управхоза в небольшой фирме выходило меньше. И Лешка согласился, хотя и решил, что это не надолго.
Он даже предполагать не мог, что застрянет на мойке на долгих пять лет.
Глава 3
За пять лет ничего не изменилось, менялись только узбеки: некоторые пристраивались на рынках, где ничего мыть не надо, другие, не в силах бороться с ностальгией, возвращались на родину, а кому-то не нравилось, что при начальнике выражать свои мысли вслух на родном языке не следует. Бывали дни, когда мойщиков не хватало, и тогда Алексей сам обслуживал клиентов. Поначалу это вызывало у Верещагина раздражение: как так, он, магистр политических наук, пылесосит салоны, полирует, покрывает воском автомобили, принадлежащие людям, не всегда образованным, а зачастую и просто наглым! Но потом Леша привык и даже порой с удовлетворением отмечал, что делает все быстрее и качественнее своих подчиненных. Он даже не слишком уставал, хотя находился на работе с раннего утра до позднего вечера. Клиентов было много, и заработок оказался даже больше того, что обещал дядя Коля. Алексей мог пригласить знакомую девушку в не самый дешевый ресторан, мог поехать отдохнуть в Европу или в какую-нибудь экзотическую страну, облюбованную российскими туроператорами, следил за своим гардеробом и на жизнь не жаловался. Его устраивало все, кроме… кроме самой работы.
В один из летних вечеров, когда узбеки еще не ушли в подсобку есть плов, но уже дружно жаловались на усталость, в бокс мойки вкатился сверкающий новой полировкой «Мерседес» с удлиненной базой, в каких разъезжают только весьма состоятельные люди. Автомобиль не требовал никакой особой работы, и Верещагин решил сам обслужить клиента.
Из «Мерседеса» вышел плотный человек лет пятидесяти и направился к воротам в сторону сверкающего вечернего солнца. Не замедляя шага, он бросил на ходу Алексею:
– Чтобы ни пылинки!
Стекла лимузина были тонированными, а задние окна прикрывали еще и опущенные непрозрачные шторки. И все же Верещагин, намыливая автомобиль, разглядел сидящую в салоне блондинку. Старался работать быстро не потому, что такие клиенты обычно оставляют щедрые чаевые, а чтобы не давать расслабиться подчиненным, только и ищущим повода улизнуть, чтобы после отъезда дорогой машины можно было им сказать:
– Боринглар ишлаш!
Если произнести по-русски: «Идите работайте!», пришлось бы повторить несколько раз, прежде чем подчиненные поймут, что приказы начальника не обсуждаются, а фразу, прозвучавшую на родном языке, они оспорить не могли. Наверное, поэтому и жаловались друг другу на невыносимые условия труда.
Подошел
– Совсем, что ли, жизнь забодала, раз вместе с черными работаешь? Смотри – они сидят, а ты пашешь хуже негра.
– Вообще-то я здесь начальник, а вашу машину взял, чтобы размяться, – объяснил Верещагин. И поинтересовался, нужно ли пропылесосить салон.
– Ты – белый человек, а потому работать должны они, ты же сидеть и пить кофе, – не мог успокоиться незнакомец. Затем вынул бумажники, не глядя, достал из него тысячную, протянул Алексею: – Сдачи не надо. И салон пылесосить не требуется: я в свою машину неопрятных людей не пускаю.
Этими словами он, вероятно, хотел лишний раз подчеркнуть, что принадлежит к кругу людей особых, к которым никакая грязь пристать не должна.
Ворота поднялись, «Мерседес» двинулся навстречу солнцу, но, едва выкатившись из бокса, остановился. Алексей, который уже направился к своему кабинетику, услышал сигнал клаксона, поспешил подбежать к машине, предполагая, что клиент остался чем-то недоволен.
Стекло окна водительской двери было опущено, и когда Верещагин подошел, мужчина протянул ему визитку:
– Позвони мне завтра, возможно, у меня найдется для тебя местечко.
Алексей поблагодарил. Наклонился, посмотрел в салон и обомлел: внутри, глядя в сторону, сидела Регина.
Вернувшись в кабинет, он прочитал подпись на маленьком прямоугольнике картона, который держал в руке:
Кто он, этот мужчина, Регине? Муж? Любовник? Понятно, что этого человека Регина считает достойным себя. И, возможно, так и есть. Но ведь толстый дядька вдвое старше ее! Выходит, ради какого-то Сименко с его морскими перевозками Регина отвергла его, Лешкину, любовь! Но если бы у него был хотя бы один шанс, он бы достиг многого, стал бы таким же, как этот Сименко, или даже добился большего! И все ради нее, ради того, чтобы быть рядом с ней!
Обида и злость душили Верещагина. В кабинетик пробились запахи плова. Чей-то счастливый голос пропел за стеной:
– Эй, догоню, Хабибу дого-оню…
Алексей нашел в записной книжке номер телефона Дынина и нажал кнопку мобильника.
– О! – закричал радостно Ванька, словно давно ждал его звонка. – Ты чего пропал-то? Давай-ка куда-нибудь сходим на днях, посидим, как в былые времена. А можно, пока тепло, на пароходике…
– Кстати, о судоходных компаниях, – будто бы вспомнил Алексей. – Мне тут в одной работу предлагают, там некий Сименко директором. Может, что-то слышал про него?
– Не-а, – признался Дынин. – Но у меня есть база, в которой на всех крупных предпринимателей имеется информация: где, что, когда, с кем, на ком женат… Сейчас, уже смотрю… Ты вообще где сейчас? Понятно, что не по специальности… Сейчас никто по специальности не работает, все как могут пристраиваются… Ага, вот, нашел! Сименко Эдуард Борисович – пятьдесят два года, окончил Морскую академию, работал на судах дальнего плавания, потом в порту, не привлекался, не избирался. Жена – Бронислава Маневич, сорок шесть лет, дочь – Регина Маневич, двадцать пять… И все. Не густо. А тебя туда кем берут? Послушай! Так это та самая Регина Маневич с факультета международных отношений! Помнишь, после твоей защиты мы погужбанили немного…