Путешествие по всему миру на «Буссоли» и «Астролябии»

Лаперуз Жан Франсуа де

Несмотря на все, что говорят первооткрыватели-предшественники, я убежден, что, по крайне мере на островах Мореплавателей, юные девушки, пока не выйдут замуж, сами распоряжаются своими ласками, и их девичество не бесчестят. Еще более вероятно, что перед свадьбой они никоим образом не отчитываются в своем прошлом поведении. Однако я не сомневаюсь, что им следовало бы быть более сдержанными, когда они уже замужем.

Эти люди преуспели в определенных ремеслах. Я уже рассказывал, какую изящную форму они придают своим домам. У них есть основание пренебрегать нашими железными орудиями: они пользуются топорами, напоминающими плотничье

тесло, изготовленными из очень твердого и прочного базальта.

За несколько бусин мы купили у них большие деревянные блюда, сделанные из цельного куска дерева и настолько тщательно отполированные, словно их покрыли наилучшим сортом лака. Европейскому мастеру потребовалось бы несколько дней, чтобы изготовить подобные блюда, туземцам же, лишенным соответствующих инструментов, пришлось посвятить этому не один месяц. Однако едва ли они придают им какую-либо ценность, как и времени, которое на них потратили.

Фруктовые деревья и съедобные корни, которые растут сами собой вокруг островитян, обеспечивают им пропитание, а также свиньи, собаки и домашняя птица. Если они иногда и обращаются к труду, то скорее ради развлечения, чем пользы. Они делают превосходные циновки и несколько видов грубых тканей.

У двух или трех островитян, которые показались мне вождями, я заметил вместо повязки из водорослей куски ткани, обернутые наподобие юбки. Эта ткань была изготовлена из настоящих волокон — несомненно, какого-то вида прядильных растений, таких, как крапива или лен. Она произведена без помощи челнока: волокна просто переплетены друг с другом, как тростник циновки.

Эта ткань, такая же гибкая и прочная, как наша, вполне годится для парусов их пирог. Нам показалось, что качеством она превосходит ткани островов Общества и Дружбы, которые изготовлены таким же способом. Они продали нам несколько кусков, однако они не дорожат ею и почти не пользуются: женщины предпочитают ей искусно сплетенные циновки, о которых я уже говорил.

Вначале мы не заметили какого-либо сходства их языка с языком народов, населяющих острова Общества и Дружбы, вокабулярии которого у нас были. Однако при более тщательном изучении мы убедились, что они говорят на диалекте того же языка. Доказательством этого, как и подтверждением мнения англичан относительно происхождения этих народов, является молодой слуга из Манилы, родом из провинции Кагаян на севере Лусона, который понял и перевел для нас большинство слов островитян.

Общеизвестно, что илоканский, тагальский и, вообще говоря, все филиппинские языки происходят от малайского. На этом языке, более распространенном, чем некогда латынь и греческий, говорят многочисленные народы, населяющие острова Южного моря.

Мне кажется очевидным, что все эти народы произошли от малайских колонистов, которые в давно минувшие времена завоевали эти острова. Возможно, китайцы и египтяне, чья древняя история столь превозносится, показались бы нам современниками по сравнению с этими завоевателями. Как бы там ни было, я убежден, что туземцы Филиппин, Формозы, Новой Гвинеи, Новой Британии, Гебрид, островов Дружбы и других островов в Южном полушарии, как и Каролинских, Марианских и Сандвичевых островов в полушарии Северном, — представители той же расы курчавых людей, которая до сих пор встречается во внутренних частях островов Лусон и Формоза.

Туземцы не были покорены на Новой Гвинее, Новой Британии и Гебридах,

однако потерпели поражение на всех островах восточнее, которые были слишком малы, чтобы позволить им укрыться вдалеке от берегов, и смешались с народом завоевателей. Так произошла новая раса чернокожих людей, чей цвет был на несколько оттенков темнее цвета кожи других семей на том же острове, для которых, вероятно, это было вопросом чести — сохранять чистоту крови. Мы были поражены, увидев две столь различные человеческих расы на островах Мореплавателей, и я не могу объяснить как-либо иначе их происхождение.

Потомки малайцев приобрели на этих островах силу и выносливость, а также высокий рост и колоссальные пропорции, которых были лишены их праотцы и которыми они, несомненно, обязаны изобилию продовольствия, мягкости климата и влиянию других природных причин, что действовали на них в течение жизни многих поколений.

Ремесла, которые они, вероятно, принесли, могли утратиться по причине отсутствия материалов и орудий, которые для них были необходимы. Однако сходство языка, словно нить Ариадны, позволяет нам проследить все повороты этого лабиринта.

Феодальная форма правления также сохранилась здесь — та форма, о которой сожалеют все мелкие тираны, которая была позором Европы в продолжение нескольких столетий и отжившие следы которой до сих пор присутствуют в наших законах и на наших медалях, свидетельствующих о нашем древнем варварстве. Эта форма правления, утверждаю я, лучше всего подходит для сдерживания жестоких нравов, поскольку малейшие споры вызывают войну деревни против деревни, и подобные войны ведутся бесчестно и трусливо. Внезапные нападения и предательства совершаются с обеих сторон, и в этих несчастных странах нет благородных воинов, но есть лишь презренные убийцы. Малайцы до сих пор пользуются славой самого коварного народа Азии, и их потомки не изменились в этом, поскольку одинаковые причины порождают одни и те же следствия.

Можно возразить, что малайцам было бы очень трудно преодолеть столь большое расстояние с запада на восток, чтобы завоевать все эти острова. Однако западные ветра так же часты возле экватора, как и восточные, и в поясе семи-восьми градусов к северу, как и югу, ветра столь переменчивы, что плыть на восток не труднее, чем на запад.

Кроме того, завоевания различных островов не происходили одновременно, и малайцы перемещались с острова на остров постепенно, все дальше и дальше распространяя эту форму правления, которая и поныне имеет место на Малайском полуострове, Яве, Суматре, Борнео и во всех других странах, покоренных этим варварским народом.

Среди тысячи семисот или восьмисот островитян, которых мы видели, едва ли тридцать показались нам вождями. Они пытались поддерживать своего рода порядок с помощью ударов палкой, однако этот порядок нарушался спустя минуту. Никогда еще правителям не подчинялись так плохо, и никогда отсутствие субординации и анархия не порождали большего хаоса.

Мсье де Бугенвиль вполне обоснованно назвал этот архипелаг островами Мореплавателей. Из деревни в соседнюю деревню они всегда перемещаются на пирогах, но не пешком. Все их селения расположены в маленьких бухточках на берегу моря, и тропинки из них ведут лишь в глубь острова.