Путешествие по Я-Мирам

Мильсон Нехама

Вот и все, дверь слетела с петель, выбитая бревном. Их только двое.… Жаль, героической гибели, похоже, не получится. Лишь бы скорее. Какой симпатичный парень. А вдруг, мы встретились бы в парке, и он бы заметил меня? Да, он заметил бы, вон как смотрит на меня. Как жаль, что поздно, никогда на меня еще никто так не смотрел. Но нет. Я знаю, что виновата в чем то, что не прощает мне мой внутренний судья. Не знаю в чем провинилась, да виновна и смерти заслуживаю. Так не тяни, милый! Я люблю тебя в эту минуту, люблю твои глаза, полные страсти. Как близки наши лица, как близок поцелуй, да только любовь моя вытекает из меня вместе с жизнью. Вытекает на твою руку, готовую было меня обнять. Не плачь, любимый, ты выполнил мою последнюю волю.… Я люблю тебя, мальчик, спасибо тебе и прощай…

12 декабря.

Я заканчиваю 7 тетрадь. Мой дневник, мой единственный преданный друг. С раннего детства я привыкла доверять только

тебе. Впрочем, не так уж много было у тебя конкурентов. Мама всегда была так занята своими материнскими заботами, накормить, одеть, проверить уроки, уложить спать. За ее приказами я никогда не слышала материнской любви. От меня требовалось быть идеальной, достойной, послушной дочерью. А чувства мои никого не волновали. Отец… он просто был слаб. То короткое время, что он еще жил рядом, я не ощущала его, а потом он просто сбежал. Тот же единственный человек, который тогда, в детстве, казалось, любил меня.… Оказалось действительно любил, да не той любовью, которая греет ребенка, и дает ему силы расти, а той, которая оставляет грязный, ни чем не смываемый след в душе. След, к которому теперь всегда будут притягиваться только подонки.… Давно это было.… И много подобных, сродных вонючему пятну на моем сердце, побывало за это время в моей жизни, и на моей постели. А последний задержался в ней на годы. Я знаю, что только такого мужа достойна. Знаю, он мне дан свыше. В искупление той грязи, которую несу на себе от рождения. Я родилась порочной. И всей жизнью своей подтверждаю, утверждаю это!

16 декабря.

Господи, за что? Нет, я не спрашиваю, за что ты наказываешь меня… не спрашиваю, за что мое несчастье мне дано. Я знаю, чувствую, что заслуживаю именно такого. Но зачем эта изощренная жестокость? Зачем Ты даешь мне понять, что в других жизнях, в других семьях бывает и любовь, и нежность и понимание? Зачем ты не щадишь меня от знаний, что другие женщины тянуться к тому, от чего я пытаюсь убежать. Хоть на тот свет, да убежать. Они называют это «занятиями любовью»… Неужели это страшное, звериное, до боли, до крика…. Это называется любовью??? Кажется, он всякий раз хочет убить меня. И только когда видит в моих глазах ту, ни с чем несравнимую, боль, будто сжигают меня заживо на костре, будто втыкают острый нож мне в живот, в его глазах вспыхивает огонь, в отблесках которого появляется призрак живого чувства. И тогда мне кажется, что я слышу вдали голос: «… О НЕТ…. О ДА….. О любовь моя, единственная моя любовь, спасибо тебе, и прощай….» Но самое ужасное, что эти моменты нестерпимой боли, это единственные моменты в нашей семейной жизни, когда в мое сердце проникает что-то живое, и мне хочется прошептать: «Я люблю тебя, мальчик, спасибо тебе и прощай…»

22 декабря

Я не знаю, откуда она пришла. Но я сразу почувствовала, что это Сестра. Ничего необычного не было в этой Женщине. Но она начала говорить, и слова ее потекли в мою кровь, как целебный питательный раствор, вымывающий молекулу за молекулой грязь, боль, обиды, злобу… и вину. С тех пор как она ушла, в моем горле стоит ком. Я не могу дышать, не могу говорить. Я знаю, что если этот ком не убрать, я скоро умру. А в голове звучит ее голос: «Кричи! Кричи! Выкричи этот ком, вырви его, иначе задохнешься. Пой, выкрикивай стихи, выплакивай мечту. Не молчи!!!! Главное не молчи!» Я знаю, что она права. Я должна выкричать то, что не дает мне жить.

Я сожалею, Мир, о том, что не ценилаО том, чего не видела за болью и стыдомО том, за что Тебе Творец хвалу не возносила,О том, что жизнь пошла, как старый дом на сломПрости меня мой светлый Мир за то, что не любилаЗа то, что не кричала от счастья поутруЗа то, что с близкими людьми закаты не делилаЗа то, что все лелеяла в душе свою винуБлагодарю мой вечный Мир, за дождик разноцветный,За лес осенний в золоте, за голый зимний лесЗа дочь мою любимую, за лучик неприметный,За солнце тепло-ясное, как поцелуй небесЛюблю тебя мой славный Мир за радость осознания!Люблю тебя, дарю любовь и Благо-я-Дарю!Любя тебя, твою любовь я с миром принимаюЛюблю тебя, за все люблю, за все благодарю!

Всегда

Я больше не боюсь ошибок – ошибки исправляютсяЯ больше не боюсь обид – обиды прощаютсяЯ больше не боюсь Любви – Любовь лечитЯ больше не боюсь

неудач – неудачи учатЯ больше не боюсь жить – Жизнь несет радость!

Братья

Когда Макс увидел приближающуюся к нему женщину, он сразу понял, что она пришла помочь. Ему стало безудержно весело. Наконец-то! Наконец!!! Пришел взрослый человек, который услышит и поможет. Всю свою коротенькую детскую жизнь он кричит и просит помощи, но взрослые не понимают его. Мама, добрая милая мама, она не может услышать, но от нее Макс и не ждет осознания. Это не для нее. Она другая. Мама это Свет, бесконечная батарейка, благодаря которой все существует. Осознание Пути, управление дверями и замками, это не ее работа. Чужие люди не в состоянии слышать ничего вообще. «Ах, нервный ребенок», будешь тут нервным, когда ТАКОЕ творится, а никто не понимает!!! Была правда одна… гувернантка. На мгновение показалось Максу, что вот она-то поймет, у нее есть тот самый слух, но и она не услышала. Ах, как злился на нее мальчик, как кричал, как пытался пробить эту непроницаемую стену идиотской веры в то, что реальна только та сторона жизни, которую можно увидеть, потрогать, лизнуть…. Не пробил. Но надо знать Макса. Он упорный, снова и снова он пытался докричаться. До мамы (а вдруг!), до чужих людей, и, главное до папы.

Больше всего расстраивало Макса то, что папа не хотел откликнуться на его зов. Именно папа, раздираемый криками о помощи с двух сторон, должен бы был их слышать. Но он выстроил бетонные стены между собой и зовом, усложнив тем самым ситуацию до неразрешимости.

И вот, наконец, пришла эта женщина. Уже издалека, увидев ее в парке, Макс понял, что она несет спасение. Волна озорной радости захлестнула его, и, забыв о самом главном деле, он вдруг стал убегать от нее. Но не по-настоящему, а что бы зазвать в игру. Она быстро подхватила идею и стала бегать с ним вокруг деревьев, как веселая девчонка. Вдруг женщина исчезла. И тоже не по-настоящему. Вон край подола ее белого в горошек платья виден из-за ствола клена. Макс потихоньку подкрался к дереву, заглянул за него. Странная женщина держала в руках букет ромашек и, обрывая с цветков лепестки, разбрасывала их в воздух. Белые лепестки кружились, танцевали, весь воздух в парке превратился в танцующий белый океан. Она протянула мальчику несколько цветов, и они стали разбрасывать лепестки вместе, сами превращаясь в лепестки и вплетаясь в общий восторженный танец. Когда они устали кружиться, женщина села в покачивающееся в воздухе кресло из лепестков и протянула к Максу руки. Он залез к ней на колени, и впервые услышал ее голос. Она держала его на руках, раскачивалась в такт покачиванию воздушного своего кресла и пела. Пела удивительную, не земную песню без слов. Мотив завораживал, усыплял и казался давным-давно знакомым.

– Ты пришла, что бы спасти его? – спросил Макс.

– Да, милый, если ты мне поможешь.

Макс положил голову на ее плечо и тихо заплакал. Он плакал и рассказывал о том, как одиноко и страшно ему было все эти годы, как он чувствовал близость того, о ком истосковался, и не мог вытащить его из заключения, как просил взрослых о помощи, а они не понимали. Женщина продолжала укачивать его своим странным напевом, и Макс начал засыпать…. Или не сон это был…. Потому что в голову стали приходить яркие и реальные картины, которые объяснили ему все, и, каким-то непостижимым образов, становясь видимыми его спасительнице, объяснили все и ей.

Знакомый и не знакомый ему одновременно мир. Он такой же маленький мальчик, только одет, как на картинках в книжках о давних временах. Он горюет о своем брате близнеце, с которым его разлучили насильно, и с которым, неизвестно, когда он еще свидится. Бороться и искать бесполезно. Он не знает кто, не знает куда увели его любимого брата. Знает только, знает чутьем близнеца, что брату плохо, больно, страшно…

Следующая картина – он уже взрослый, он поэт-менестрель. Вокруг военные действия, но он в них не участвует. Его работа, поддерживать боевой дух солдат. Но все песни, что выходят из его души об одном и том же. О потерянном навеки брате. О единственной близкой душе, с которой ему уж не суждено слиться. Жизнь кажется ему такой не важной и не нужной, что он решает хоть однажды послужить своему отечеству. Раз не получается у него сочинять боевые песни, он поддержит боевой дух товарищей по-иному…. И молодой менестрель кидается в бой. Летит как стрела, выпущенная верною рукой из арбалета вперед. И прижавшись сердцем к первому же копью, умирает с улыбкой благодарности на губах. «Быть может ты уже там…, ждешь меня брат».

Сама картина глупой, самовызванной смерти, кажется Максу знакомой как собственная спальня. Еще и еще картины из бывшего или не бывшего прошлого, и везде один и тот же исход. Не найдя брата и в этом мире тоже, он умирает по собственному желанию и выбору, в надежде встретится с ним ТАМ…

И голос шепчет ему на ухо «глупыш…, он искал тебя так же…. Не в жизни, а в смерти, он искал братской любви»

Макс проснулся.

– Чего же мы ждем? Ведь я нашел его. Он здесь, рядом. Я только не могу его вызволить!