Путешествие с домашними растениями
Шрифт:
Совсем другой тропический лес.
В зелёную массу тропического леса трудно пробраться. Приходится прорубать тропинку в зелёной чаще топором или саблей. Таким путём в день можно продвинуться на два километра. Нужно потратить семь часов, чтобы прорубить тропинку, которую можно пройти в пятнадцать минут.
Местные жители стараются пользоваться тропами крупных диких зверей.
Есть ещё один лёгкий способ проникнуть в чащу тропического леса — в узкой, лёгкой пироге (челнок из коры). От широко разлившейся реки Амазонки отходят
Сядем в пирогу и, отталкиваясь длинным шестом, не спеша поплывём по тихой игарапэ, наклоняя головы под низко свисающими ветвями и громадными листьями.
Нас окружает полумрак.
Высокие столбы громадных, не ветвящихся внизу деревьев, отстоящих далеко друг от друга, подпирают на высоте пятидесяти метров плотную зелёную массу листвы, сквозь которую не видно неба, и ослепительный свет тропического солнца еле проникает в виде неясного сияния или отдельных ярких бликов, отражаемых блестящими листьями.
Однако здесь не так темно, как в нашем еловом лесу. Вверху стоит как бы туман. Воздух влажный и тёплый — трудно дышать, как в бане в парном отделении.
Это не «палящая жара» тропической пустыни. Температура воздуха всего 26, самое большее 30, но во влажном воздухе почти нет охлаждающего испарения, нет и освежающего ветерка.
Томительный зной не спадает и в течение всей ночи, не давая человеку отдыха.
В этой атмосфере, постоянно тёплой и влажной, быстро перегнивают органические остатки и прекрасно разрастаются растения.
На небольшом пространстве скапливается большое число разнообразных растений (различных видов и форм), борющихся за землю, за свет, за жизнь.
Каждое растение стремится вверх, стремится разрастись до громадных размеров.
Различных реками мелкие и громадные — в несколько метров.
Здесь оправдываются слова Ч. Дарвина, что «наибольшая сумма жизни осуществляется при наибольшем разнообразии строения».
Глаз теряется в многообразии форм. Корни отходят от стволов деревьев, плоские, высотою иногда больше метра, заставляя путешественников перелезать через них, как через заборы.
Стволы деревьев неровные, часто у основания ребристые, с выступами, как будто подпираются толстыми досками. Это хорошая опора для высоких массивных деревьев на влажной почве.
Коры деревьев почти не видно, так как деревья снизу доверху покрыты зеленью — эпифитами. Различные растения поселились на рыхлой коре деревьев и прямо из влажного воздуха впитывают воду своими воздушными корнями, свисающими вниз вместе с листьями.
Здесь и мхи, и папоротниковые, и кактусы-эпифиллю-мы, и орхидеи с цветами, похожими на бабочек и ярких птичек.
В волшебном сумраке в изобилии летают крупные изумительной окраски бабочки, которые и опыляют цветы.
Цветы у многих деревьев появляются не на концах веток, а прямо из ствола. Со стволов свисают и плоды.
Примером может служить дерево
Деревья оплетены самыми различными вьющимися растениями.
Гибкие лианы переброшены с одного дерева на другое, как канаты или гирлянды.
В этом зелёном хаосе трудно разобрать, какие цветы, плоды или листья принадлежат тому или иному растению. Всё перемешано между собой. Какая-то толща многообразной растительности в тридцать — сорок метров высоты.
«В этом воздухе природа как будто явно и открыто для человека совершает процесс творчества; здесь можно непосвящённому глазу следить, как образуются, растут и зреют чудеса; подслушивать, как растёт трава». Так описывал своё впечатление от тропического леса И. А. Гончаров во время путешествия на фрегате «Паллада».
Тропический лес — «голодный» лес. Даже местное население с трудом отыскивает съедобные плоды или корни. Да и трудно взобраться на толстые, без сучков и веток деревья. За лиану не всегда ухватишься, так как есть такие лианы, которые, как пила (например, пальмовая лиана — ротанг), изорвёт не только одежду, но и тело.
Глаз утомляется, бессильный разобраться в этом беспорядке.
Всё это многообразие растительных форм сливается в сплошную темно-зелёную массу листвы, вдали принимающую черно-синий цвет, а вблизи отражающую блики солнца так, что больно смотреть и невозможно фотографировать.
Среди этой тёмной, блестящей, будто «жирной» зелени заметны бурые пятна засохших листьев, иногда покрытых лишайниками и мхами.
«Много, слишком много зелени, но очень мало ярких красок, совершенно противно сложившемуся мнению о красочности тропического леса», — описывает своё впечатление советский ботаник Ю. К. Воронов, участник экспедиции в Южную Америку в 1926 году.
Общее впечатление — как от картины, написанной масляными красками старинными мастерами. Здесь не увидишь яркой, нежной, изумрудной зелени, какую мы видим у себя в северных лесах весной, или пылающую красную и жёлтую листву различных оттенков — осенью.
Тропический лес стоит круглые годы не изменяясь, и листья кожистые, большие остаются зелёными в течение пяти лет.
Невольно в этом далёком лесу вспоминаются наши сквозные леса, с просвечивающим между нежно шелестящими ветками голубым небом; с весёлыми солнечными полянками.
Наш лес как будто написан нежными тонами акварели. Вполне понимаешь русских путешественников, которые в роскошных тропических лесах грустят, вспоминая родные берёзки и весёлое пение птиц в наших лесах.
В тропическом же лесу хотя и раздаются голоса птиц, но эти голоса резкие и хриплые.
Неприятны и грубы стоны ленивца и рёв обезьян. Особенно жутки эти голоса в тишине и темноте ночи.
Ночь в тропиках спускается быстро, в 6 часов, и продолжается двенадцать часов.
В наших лесах стоит почти ничем не нарушаемая тишина в течение всей ночи.