Путешествие с трупом
Шрифт:
Потом дорога начинает извиваться.
Справа от нее холм, увенчанный развалинами замка, какие рисуют на афишах туристических агентств, приглашающих посетить Шварцвальд.
Шеф сказал: «Когда увидите справа, после выезда из деревни, руины, езжайте дальше, пока не найдете у дороги полуразрушенную стену. Вы можете остановиться возле нее, потому что поместье Бунксов всего в сотне метров... Вы не можете ошибиться – оно находится за занавесом деревьев. Крыша дома украшена двумя металлическими стрелками».
Я подъезжаю к полуразрушенной стене, выключаю двигатель и выхожу,
Несколько шагов по дороге приводят меня к занавесу из деревьев; за ним действительно виднеется темная масса дома с двумя стрелками. Я возвращаюсь к «опелю», снова завожу мотор и на первой скорости подъезжаю к деревьям.
Машина раскачивается, и мой малоподвижный пассажир падает. Его черепок стукается о стекло. Звук точь-в-точь как от удара молотком, но ему не грозит заработать шишку. Мертвые – народ выносливый... Колоти сколько, влезет – им хоть бы хны! Как сказал кто-то умный, знал бы он, куда я его повезу, то дрожал бы от страха! Но покойники имеют перед живыми то преимущество, что ничего не знают и никогда не дрожат.
Поскольку у меня глазомер, как у акробата, я въезжаю на моей тачке в большую брешь в заборе и попадаю на заросший травой лужок, на котором колеса начинают буксовать. Не останавливаясь, я описываю круг, чтобы капот находился напротив бреши на случай, если придется срочно рвать когти... Потом отламываю несколько веток и сую часть их под колеса, чтобы сорваться с места без опасения, что колеса увязнут. Остальные ветки служат мне для того, чтобы замаскировать переднюю часть моей машины, никелированные детали которой могли бы привлечь внимание прохожего.
Закончив работу по камуфляжу, достаю из машины Одеревенелого. Хватаю его за середину туловища и взваливаю себе на плечи, как ствол дерева. Чертовски неприятное занятие, потому что пшек начинает разлагаться и от него жутко воняет. В машине я это чувствовал не так сильно. Может, из-за дыма, которым себя окуривал? Но на свежем воздухе он становится чемпионом по вони. Шеф счел, что для успеха дела нужно, чтобы жмурик начал загнивать. Сразу видно, что он не планировал отправляться в это путешествие сам! Конечно, ему легко разрабатывать операции такого рода на бумаге, а осуществлять – милости просим вас!
Я пересекаю луг и выхожу на границу поместья. Оно обнесено крепким решетчатым забором с крупными ячейками. Я прислоняю мой груз к металлической решетке и поднимаю вверх, взяв за лодыжки. Когда половина тела поднялась над забором, я толкаю его, и оно падает по ту сторону. Звук, как при падении мешка гипса со второго этажа... Уф! Кажется, я еще никогда не выполнял такую отвратную работу. Я по-обезьяньи влезаю по решетке и забираюсь в поместье.
Снова взвалив своего вонючего спутника на спину, я, прежде чем опять тронуться в путь, ориентируюсь. Дом передо мной, дорога слева... Иду влево... Пройдя сотню метров под вековыми деревьями, выхожу к дороге. Меня от нее отделяет только решетка забора. Я прислоняю Одеревенелого к стволу дерева и перевожу дух после стольких усилий...
Транспортировка прошла на пять баллов. Теперь главное – не допустить промашку. Все
Беру маленький мешочек, привязанный к моей руке, вынимаю из него лежащие там мелочи. Зажигалку, сигареты и ключи сую в левый карман пиджака... Так, готово... Спичечный коробок во внутренний кармашек... Бумажник в правый внутренний... Отлично! Оставшееся – платок, карандаш и ножик – в левый карман штанов... Все в ажуре.
Засовывая последние мелочи в штаны поляка, я через ткань касаюсь пальцами его ляжки. Я всегда испытывал отвращение от прикосновения к мужским ляжкам, что доказывает ортодоксальность моих нравов, но то, что я испытываю от прикосновения к ляжке мертвого мужчины, не опишешь никакими словами!
Еле справляюсь с сильным желанием блевануть...
Два-три глубоких вдоха на некотором расстоянии от благоухающего покойничка позволяют мне прийти в себя.
Я вызываю себя для маленькой проповеди, подходящей к данным обстоятельствам. «Сан-Антонио, сокровище мое, если у тебя бабья натура, бросай службу и занимайся вышиванием...»
А вообще было бы забавно виртуозу обращения с автоматом и «кольтом» с подпиленным стволом закончить жизнь за пяльцами! Я критическим взглядом окидываю моего жмурика.
Прислоненный к дереву, он напоминает негритянский тотем. Ладно, все готово... Черт!
Мой взгляд упал на колеса Блашена... Великолепно начищенные, они блестят в лунном свете! Я испытываю маленькое злорадное удовлетворение от мысли, что большой босс, думающий обо всем, не сообразил, что ботинки человека, прошедшего по траве и земле, не могут так блестеть... Я отхожу немного подальше, беру комок земли и пачкаю его колеса. Я мажу подошвы, набиваю немного земли в дырочки для шнурков... Таким образом мой Одеревенелый становится похожим на большого ходока!
Теперь я могу действовать... Отступаю шагов на десять, вытаскиваю пушку с глушителем, тщательно целюсь поляку между глаз и спускаю курок. Шума не больше, чем от пука зайца. Подхожу оценить работу. В темноте никогда нельзя быть уверенным, что все сделал хорошо, но я доволен своим талантом стрелка... Маслина вошла как раз в то место, куда я целился, и снесла половину котелка... Так что мой пшек стал неузнаваемым... Абсолютно неузнаваемым.
Довольный, я награждаю себя комплиментом... Разумеется, кровь из него не идет, но я хочу, чтобы все выглядело так, будто смерть наступила несколько дней назад, а поскольку в последнее время шло много дождей, никто не удивится отсутствию крови.
Я толкаю Одеревенелого на траву... Еще секунду прислушиваюсь. Вокруг полная тишина. Все хорошо...
Проделываю тот же путь в обратном направлении, перелезаю через забор в том же месте и медленно иду к «опелю». Он спокойно стоит, прикрытый ветками. Я их снимаю, влезаю в тачку и тихо уезжаю.
Десять минут спустя я еду в сторону деревни...
Проезжая мимо французского поста, замечаю картежников и любителя вина. Все занимаются тем же.
Если бы не стойкий запах дохлятины, я мог бы подумать, что ничего не было...