Путешествие туда, не знаю куда
Шрифт:
— Не надо его убивать, он уже все понял. Да, он неправ, но он извиняется и больше не будет.
Зора с сомнением посмотрела на повара. Тот широко раскрытыми от ужаса глазами смотрел в вечность, покорившись судьбе. Вряд ли он смог произнести сейчас хоть слово.
— Все, отпускай его и иди доедай свою кашу. Он точно больше не будет. Отпусти, — произнес я с нажимом.
С видимым сожалением Зора бросила на землю безвольное тело и вернулась на свое место. Внешне она была спокойна, но ее широкие ноздри гневно раздувались.
— Значит так, Жалящая
Зора мгновенно села на колени, склонила голову и протянула ко мне ладони, сложенные лодочкой.
— Прости, о повелитель. Такое больше не повторится.
Я помолчал. Сила этой женщины в бесконтрольном варианте принесет больше бед, чем пользы. Если бы она сейчас не подчинилась, пришлось бы ее убивать, как ни жестоко это звучит. Выпускать подобное чудовище на свободный выпас совершенно недопустимо.
— Последний раз. Помни об этом.
Подождал еще немного. Женщина сидела в той же позе, не смея поднять голову.
— Все, достаточно. Доедай свою кашу и ложись спать.
Амазонка, мать ее, нашел себе проблему на голову. Но не выгонять же. Бог с ней, утро вечера мудренее.
Клеменс, как и положено образцовому подчиненному, спокойно наблюдал за всем этим цирком. Его это никак не касается. Хочет начальник воспитывать странную гостью — пусть воспитывает.
— Клем, слушай сюда. Под утро определи в караулы самых ответственных, к нам могут незваные гости пожаловать.
— Слушаюсь, господин магистр. Для верности я сам утром подежурю, будьте спокойны.
— Хорошо, но если что, будите сразу.
Рано утром, еще только светало, я проснулся от внутреннего беспокойства. Так и есть — гостьи на месте не оказалось. Я подхватился — оставлять Зору без присмотра, как я сейчас понимаю, совсем нежелательно. Как ни крути, она здесь единственная женщина среди почти тридцати мужиков, уже черт-те сколько времени лишенных женской ласки. Один неуклюжий комплимент со стороны моих подопечных, и внеочередные похороны нам обеспечены. И это будет не Зора.
Выскочив из палатки, я практически сразу увидел Зору, сидевшую в позе лотоса на промороженной земле все также в одной лишь набедренной повязке. Ее темно-коричневая фигурка смотрелась сюрреалистично на фоне серебристого инея, покрывшего все вокруг. Лицо было обращено в сторону восходящего солнца, глаза закрыты.
— День будет добрым, мой повелитель, я чувствую это, — произнесла она, не открывая глаз. Зато часовые пялились на нее широко раскрытыми глазами, забыв про все остальное. Увидев меня, бедные солдаты быстро вернулись к своим обязанностям, продолжив пристально вглядываться в окружающий лес.
Я тоже загляделся на Зору. Невероятно, но вчерашняя измученная иссохшая женщина в возрасте исчезла, теперь на земле сидела взрослая девушка. Морщины на лице разгладились, скулы уже не так сильно были обтянуты кожей, и мне показалось, что грудь женщины немного увеличилась.
— Доброе утро, Зора. Как тебе не холодно? Сразу после завтрака пойдем
— Ты все время беспокоишься обо мне, повелитель, благодарю тебя, — она так и не открыла глаза, — но мне не холодно. В Лугурунде ночами бывает намного холоднее.
— И долго ты будешь вот так сидеть?
Зора удивленно открыла глаза.
— Пока не появится солнце. Каждый живущий должен поклониться новому солнцу, тогда оно будет милосердно и не сожжет своим дыханием.
Да, уж… Как все запущено.
— А что, может сжечь?
— Раза два, может три в сезон большой засухи солнце на кого-то гневается и посылает на Лугурунду языки пламени. Если человек не успеет спрятаться в Черных пещерах, то он превратится в горстку пепла. Старые девы-воины, завершившие свой круг мудрости, уходят в Огненную пустыню, давая место для жизни новым девам племени. Солнце не любит, когда кто-то пересекает черту Огненной пустыни и сжигает всех ушедших.
Веселая жизнь там у них в этой Лугурунде.
— А как ты оказалась у северян, помнишь хоть что-нибудь?
— Наше племя самое сильное в Лугурунде, в наших пещерах достаточно воды, у нас самое большое стадо самцов. У нас живет самая большая и мудрая мать-змея. Другие племена иногда пытаются нападать на нас, но ничем хорошим для них это не заканчивается.
Я отметил для себя, что достаточно было воды, про еду ни слова.
— Девы этих племен слабы и им никогда не достанутся наши самцы. Но есть в Лугурунде одно страшное зло — кочующее племя Мерцающих. У них нет своих пещер, они все время в пути и горе тому племени, на кого наткнутся Мерцающие. После них остаются только смерть и пустые пещеры, — глаза девушки печально смотрели куда-то в прошлое.
Коротконогие уродливые существа, похожие на обезьян, со странной желтой кожей, они на секунду могут становиться невидимыми. Они как бы мерцают, перемещаются быстро и хаотично, поэтому попасть в них копьем или дротиком крайне сложно. С ними почти невозможно сражаться: нападают всегда большой группой, их мерцание завораживает, сбивает с толку. И еще — у них самые лучшие наконечники для копий, такой наконечник — мечта каждой девы-воина.
Зора передвинула из-за спины свой мешок и вынула из него трехлучевой металлический наконечник синеватого цвета. Вся поверхность наконечника была покрыта мелкими зазубринами.
— Они напали рано утром, внезапно появившись внутри пещеры. Девы из наружной охраны, видимо, погибли сразу и не смогли подать сигнал тревоги. Мы приняли свой последний бой. Я убила не менее пяти обезьян, когда пропустила удар копьем в бок. Сразу вырывать копье нельзя, это верная смерть, я только обломила древко, чтобы не мешалось. Если сердце не задето, наше тело будет сопротивляться до последнего, залечивая полученные раны. Но ран было слишком много, я потеряла сознание, а очнулась уже в другой пещере, где мохнатые люди тыкали меня своими палками.