Путешествие в будущее и обратно
Шрифт:
Интересно, что почти все политэмигранты из ЧССР, Венгрии или Польши, говоря о наших либеральных деятелях (и не только в эмиграции), подчеркивают в первую очередь их безответственность (в высказываниях и действиях)!
Шрагин же, исходя из своих взглядов на интеллигенцию и «массы», делал вывод, что либеральным интеллигентам нет смысла добиваться идейного влияния на «массы». Рельефным выражением этой концепции представляется мне ответ Шрагина итальянскому журналисту. Тот спросил Шрагина, почему советские диссиденты-демократы не идут к рабочим, не пытаются их привлечь, не включают в свои требования соблюдение прав рабочих?
«Милый, ведь было все это в нашей истории, ведь нынешний режим и установлен в результате действий «партии нового типа», которой удалось возбудить недовольство рабочих и крестьян, чтобы опираясь на него захватить власть. Невозможно приниматься за одно и то же дважды».(Там же.С.15.Выделено мною.—В.Б.)
Бессмысленно, думаю, даже обсуждать это странное, мягко говоря, мнение, находящееся по ту сторону логики и здравого смысла. Подчеркну только, что говорилось это после событий Пражской весны, ставших возможными исключительно благодаря единению интеллигенции и народа.
В журнале «Сучасность» (1979, № 1) высказывается Борис Вайль, заявлявший себя сторонником демократического социализма. Он пишет, что советские рабочие в массе приемлют существующий режим, так как они-де «исправно голосуют на выборах за «блок коммунистов и беспартийных» и они же в солдатских шинелях оккупировали Венгрию и Чехословакию».
И писалось это после серии массовых выступлений и забастовок советских рабочих, прокатившихся по стране на рубеже 60-х годов, апогеем которых стала забастовка и демонстрация в Новочеркасске (1962), жестоко подавленная войсками КГБ. По моим данным, такие выступления состоялись в тот период в 14 городах СССР.
Но это не помешало другому либеральному диссиденту, Юрию Глазову, писать в эмигрантской прессе:
«Ругают власть в России от мала до велика, но за исключением нескольких сот смельчаков, в той или иной мере пытавшихся отстоять в стране справедливость и гуманное отношение к людям, простой советский человек ничего делать не хочет. Он к советской власти относится точно так же, как простой мужик обливает грязью свою собственную жену: отругав ее в кругу друзей на чем свет стоит, он на ночь все же возвращается домой и ложится с ней спать!» (Русская мысль.1972.8.06)
Даже уважаемый мною Григорий Померанц называл рабочих «классом двоечников» («Люди воздуха».) Значит, плохо учились — пришлось пойти в рабочие. Как надо далеко находиться от реальной жизни, чтобы такое говорить! Большинство рабочей молодежи вынуждено было зарабатывать на жизнь уже смолоду, с 16—18 лет, а там — армия, и — поехало! А главное, как можно так пренебрежительно относиться к рабочему труду, без которого пока что нельзя обойтись ни в одной сфере экономики? И рабочие специальности становятся все более творческими, и у рабочих почти всегда есть сознание того, что они делают необходимые людям вещи. В отличие от многих интеллектуалов, неизвестно чего ради просиживающих штаны.
Напомню и о «классическом» высказывании высоколобого интеллектуала из клана Синявских — Игоря Голомштока: «Если народ взбунтуется, я возьму автомат и буду стрелять в него вместе с КГБ, потому народ — всегда и везде враг культуры!».
Замечательно сформулировал кредо диссидентов-либералов Борис Хазанов в журнале «Страна и мир» (1984. № 1—2), который он помогал составлять К. Любарскому:
«От одного
Кроме всего прочего, автору этого утверждения, видимо, было невдомек, что с «окончанием такого романа» кончается и сама интеллигенция, теряет право называться таковою, ибо всегда и везде (не только в России) интеллигенцию (в высшем смысле этого понятия) отличает то, что она всегда имеет целью — помощь своему народу. Да, старая русская интеллигенция, впадая в фатальную крайность — в преклонение перед народом, действительно видела субъектом истории только его, но при этом она все-таки оставалась интеллигенцией!
А вот взгляд на российских либеральных диссидентов со стороны. Уже знакомый нам Эдуард Гольдштукер, бывший до августа 68-го председателем Союза писателей Чехословакии, специалист по Кафке, т. е. самый что ни на есть рафинированный интеллигент, рассказывал в беседе с Джорджем Урбаном для «Свободной Европы»:
«В 68-м году мы, чехословацкие коммунисты, чьи собственные связи с народом были весьма тесными, с чувством потрясения увидели, что советские руководители боятся русского народа, но что было еще более ужасно, мы обнаружили, что и многие советские инакомыслящие тоже живут в страхе перед своим народом! Они представляют себе этот народ как какую-то темную, анархическую массу: этот «темный народ» — своеобразная лава, которая затягивает и топит вас, если вы не защищаетесь от нее барьерами».
Весь мир потрясла борьба профобъединения «Солидарность», созданного польскими рабочими с помощью знаменитого КОРа — Комитета защиты рабочих, в который входила элита польской интеллигенции (не внявшей предостережениям Бориса Шрагина), но советские интеллигенты-«демократы» даже и не подумали о создании чего-либо подобного. Зато группа ведущих диссидентов, включая Сахарова, написала в августе 80-го в приветствии к польским рабочим: «Ваша борьба восстанавливает честь рабочего класса» (выделено мною. — В. Б.). Честь какого рабочего класса — польского или мирового? И когда это он свою честь потерял? И в чем это проявилось? Уверен, что Сахаров дал согласие на подпись из Горького, где он тогда уже находился в ссылке, не видя текста приветствия. Ему был чужд любой шовинизм, включая классовый.
Так что вот — при таком отношении к народу, к рабочим, какое вырисовывается из приведенной выше мозаики взглядов, никакой иной демократии, кроме как «управляемой», российская интеллигенция вкупе с не потерявшим своей чести номенклатурным классом построить не могла. (Класс этот, надо полагать, и друг культуры!)
На закуску приведу еще два «эксклюзивных» высказывания. Вскоре после приезда на Запад мне довелось участвовать в собрании группы либеральных эмигрантов в редакции парижской газеты «Русская мысль». Зашел, разумеется, разговор о будущем России, и ленинградский поэт Василий Бетаки (постоянный автор «Русской мысли» и «Континента») сделал следующее заявление: «Рабочие всегда опора коммунизма или фашизма, и в будущей России их надо загнать вниз, на галеры! Дать им туда телевизоры и прочие блага, но держать их внизу!».