Путешествие в Эдем

Лонгин Пётр

В генеральском кабинете звучит тот же вальс. Стол ярко освещён люстрой, висящей прямо над ним. Остальное пространство кабинета смутно угадывается в полумраке. Слышится звук работающей дрели, и в самом центре стола из его полированной поверхности вылезает вращающийся наконечник дрели, образуя вокруг себя небольшую горку опилок. Дрель выключается, наконечник дрели исчезает в образовавшемся отверстии. Вместо наконечника, из отверстия возникает конец стальной проволоки, отрезок которой ложится на полировку стола.

Из-под

стола виднеется выпяченный зад и подошвы ботинок согнувшегося под столом адъютанта. Он, кряхтя, вылезает из-под стола, ложится на него грудью и, сдув с его поверхности опилки, крепко прикручивает к концу проволоки, заранее приготовленное стальное кольцо. Снова ныряет под стол; отрезок проволоки исчезает в отверстии. На полировке стола остаётся только натянутое снизу проволокой блестящее стальное кольцо, вертикально стоящее в самом центре круглого стола.

Жуткие свинцово-огненные облака плотно обложили небо: в городе полумрак. Въездные ворота на автомобильную площадку убежища распахнуты; там — множество пустых автобусов, фургонов, джипов.

Они плотной колонной стоят в образовавшейся навечно пробке. Эта пробка продолжается и за воротами площадки и, похоже, теряется в бесконечности… Вся техника замерла в чьей-то настойчивой, но тщетной, устремлённости «прочь отсюда», и — всеми брошена, всеми забыта.

Двери разбиты. Оттуда доносятся звуки музыки. В пространстве за ними появляются взрослый и детский силуэты; медленно приближаются; выходят наружу и останавливаются. Это Ева и Тася.

Они удивлённо и тревожно оглядываются по сторонам. Тася поднимает глаза на Еву. Ева старается не встречаться с дочерью взглядом. В её лице решимость напряжённо борется с отчаянием. Молчат… Ева собирается идти… Тася «подстраивается», и они делают «акцентировано» синхронный плавный шаг со ступеньки на ступеньку.

Ева и Тася, держась за руки, неторопливо удаляются, неуверенно оглядываясь по сторонам. Сверху доносится звук приближающегося вертолёта. Они останавливаются и поднимают головы. Вертолет совсем близко; он уже над самой головой.

На фоне сумрачного неба всё отчётливее виден его внушительный корпус и круг вращающихся лопастей. Звук летящего вертолёта сливается с эхом грохота рушащихся тоннелей.

В подземных лабиринтах много локального огня, дающего нестабильное освещение: местами — оно ослепляет, а через несколько шагов может почти полностью исчезнуть.

Отчётливо видны только круглые от напряжения глаза и белеющие зубы Серьги. Он пробирается внутри какой-то большой «рваной» трещины между тоннелями; хрипло и жадно дышит. В его плечи и затылок бьют лучи вспышек и блики пламени за его спиной, от которых он старается «оторваться».

Вот он нырнул в какой-то проём; прислонился спиной к выступу, закрыв глаза, тяжело дышит… Губы шевелятся, но слов не слышно: голоса нет, сил нет. Рюкзак он уже где-то потерял или

бросил. Руки сжимают автомат с выключенным прожектором на стволе.

Позади снова раздаётся грохот обваливающихся тоннелей. Серьга открывает глаза. Включив прожектор, направляет автомат в темноту. Увидев какое-то отверстие в плотно спрессованной массе грунта и строительных обломков, устремляется вперёд.

Серьга, держа на вытянутых руках автомат с прожектором, лезет туда на четвереньках, со стоном. «Потолок» начинает дрожать и осыпаться. Пространство, в котором он только что находился, быстро начинает заваливаться кусками грунта, падающими сверху. Наконец, ноги Серьги исчезают в проёме. Пространство заваливается грунтом; картина такая, словно «замуровывается».

В генеральском кабинете, вертикально стоящее стальное кольцо в центре стола по кругу украшено тремя подсвечниками с горящими свечами. По столу разбросаны цветы; ближе к краям стола в ворохе цветов торжественно возвышаются сверкающие хрусталём фужеры. Из коридора доносятся жизнерадостные и торжественные звуки музыки.

Пучок света люстры направлен на ограниченное пространство вокруг стола; остальное пространство кабинета теряется в полумраке.

Психологиня, генерал и адъютант рассаживаются вокруг стола.

ГЕНЕРАЛ МЧС (в «усталом оживлении») Молодец, Иван Иванович: красиво оформил! Что-то мне всё это очень живо напоминает… Точно: телевизионный клуб знатоков «Что, Где, Когда», с волшебным колечком вместо волчка! (поёт) «Что наша жи-и-изнь?.. — Игра-а-а!..» (одобрительно кивнув адъютанту) Про надёжность даже спрашивать не буду.

Все расселись. Генерал, ещё раз подмигнув адъютанту, поднимает глаза на психологиню; улыбается тепло и приветливо. Психологиня отвечает ему не менее радушной улыбкой.

ГЕНЕРАЛ МЧС Ну, вот! Как только мы с вами обеспечили «цвет нации» всем необходимым для жизнедеятельности, наконец-то, можем с чистой совестью вернуться к своему личному, сокровенному… (пауза) Моё мнение: пусть ребята погуляют… А у меня от всего этого уже в горле першит: водка не берёт, шампанское не лезет, от курева тошнит, как первоклашку! Не хо-чу… Ничего не хочу. (снова пауза) Белла Джабраиловна, Иван Иванович, может, передумаете? Там — люди… Музыка играет.

Психологиня иронично хмыкает и отрицательно качает головой.

Адъютант глубоко вздыхает, и, полуотвернувшись, смотрит в пространство решительно и сурово. Пауза.

ГЕНЕРАЛ МЧС Ну… что сделали — то сделали. Что не успели — то не успели… Не о чем сожалеть. Шампанского по глотку?..

В руках адъютанта возникает бутылка шампанского. Умелым движением он стреляет пробкой в потолок и разливает пенящийся напиток по фужерам.

ГЕНЕРАЛ МЧС (беря в руки фужер) Обойдёмся без тоста, или как?..

ПСИХОЛОГИНЯ Я пью за жизнь!

АДЪЮТАНТ Я — за вечность!