Путешествие в Ерундистику
Шрифт:
– Саша, друг! Ты и твоя семья самые дорогие и близкие люди для меня, ты это знаешь. Вчера у меня был твой сын, и я посвятил его в свою тайну. Теперь пришло время рассказать и тебе, – в голосе дяди Феди Санька почувствовал волнение, которое передалось и ему. – Сегодня вы отправитесь в далекую страну вызволять твои потерянные знания. Этой страны нет ни на одной карте. О ее существовании в нашем мире знают только несколько избранных людей, в том числе и я. Путь этот может быть опасным, и поэтому я прошу вас быть осторожными, каждый шаг стараться обдумывать и принимать решение взвешенно. Не поддавайтесь сиюминутным слабостям и желаниям, не доверяйтесь первому встречному. Не
Чуть позже все эти наставления Санькой и его отцом будут проигнорированы. Ну, почти все.
Не дав своим гостям опомниться, Федор Павлович открыл «Занимательную физику», что-то бегло прочел, потом посмотрел на Быструхиных и произнес заклинание:
– Все изменения, случающиеся в природе, происходят так, что если что-либо прибавится к чему-либо, то столько отнимается от чего-либо другого. Пусть эти двое сегодня здесь отнимутся, а в Ерундистике прибавятся…
Дядя Федя громко захлопнул учебник. В этот момент Санька увидел, как комната наполнилась белым дымом, словно это и не комната была вовсе, а химическая лаборатория, где только что взорвался какой-то реактив. Санька схватил сидящего рядом отца за руку. Сам дядя Федя, как и все, что его окружало, скрылся в дыму.
Санька почувствовал, что диван, на котором они сидели с отцом, исчез и они провалились вниз. От неожиданности он отпустил отцовскую руку и по инерции поднял обе свои руки вверх. На секунду ему даже показалось, что все это: папина болезнь, рассказы о Ерундистике, не более чем сон. Сейчас он проснется и все закончится. Но стремительное падение в неведомую пропасть, окутанную белым дымом, продолжалось. У Саньки вырвалось: «Ма-мо-чка-а!». И тут он плюхнулся в воду…
Вода оказалась сладкая и по вкусу напоминала компот из школьной столовой. Санька вынырнул и сильно закашлялся – при падении немного компота попало ему в легкие. Белый дым рассеялся, и он смог оглядеться. Вокруг была сплошь одна вода. «Точно, компот, – подумал Санька, – и вкус, и цвет».
Он увидел в паре десятков метров от себя каменистый берег и поплыл к нему. Когда Санька коснулся ногами дна, он снова пришел в недоуменье – дно было мягким и напоминало не ил, не песок и уж тем более не камень, а губку. Пружинящими шагами Санька вышел на берег и только теперь понял, что каменистым он казался лишь с воды. Вблизи это было похоже на кораллы, но по структуре они были мягкими и даже приятными на ощупь. Ноги утопали в них, но не вязли, как это бывает с илом или песком.
«Ерунда какая-то, – подумал Санька, – море должно быть соленым, а оно сладкое; камни не твердые, а мягкие… это точно Ерундистика. Мы на месте! Мы? Но где же папа?». Он начал всматриваться в даль, не плывет ли его отец.
Тут надо сказать, что Санькин
Еще Санька вспомнил, как, будучи на море, отец объяснял этот закон иначе: «Соленая морская вода имеет высокую плотность, поэтому она удержит тебя на поверхности, даже если ты просто будешь на ней лежать». В итоге Санька научился плавать, не понимая этих законов.
Это случилось в его родном городе, летом, когда они с друзьями пошли купаться на Волгу. Его приятели просто играли в воде у самого берега, а Санька отошел поглубже, оттолкнулся ногами от песчаного дна и поплыл. Первые гребки были неуверенными, но потом к Саньке пришло понимание всего нехитрого процесса плавания. На радостях он вечером повторил свой заплыв на глазах у родителей, которых пригласил, чтобы продемонстрировать свои новые уменья…
– Помогите! – услышал Санька детский крик. – Тону!
Санька обернулся на оклик и увидел мальчика, который барахтался в воде, в нескольких метрах от берега. «Мальчик? – удивился он, – откуда он тут взялся?»
– Держись, – крикнул Санька и бросился в воду.
Он быстро доплыл до тонущего мальчишки, подхватил его под мышки и вместе они добрались до берега. Мальчики рухнули без сил на губку. Когда утопающий отдышался, он поблагодарил своего спасителя:
– Спасибо, Шурка!
Санька на секунду даже перестал дышать. Шуркой его называли только родители. Он внимательно поглядел на спасенного и обомлел. Перед ним на мягкой коралловой губке сидел его отец, но только сильно помолодевший.
– Папа? – Санькиному удивлению не было конца. – Не может этого быть. Ты снова молодой.
– Правда? – юный Александр Иванович, казалось, тоже был удивлен. Он посмотрел на свои руки, потом ощупал всего себя, будто искал что-то. – А я думаю, что это с моим голосом?
– Ничего себе! – произнес Санька. – Ты как на той фотографии из шкафа, только еще моложе.
Санька был настолько сильно поражен этим перевоплощением, что даже не обратил внимания на отцовскую одежду, которая так же уменьшилась в размере и была впору помолодевшему Александру Ивановичу.
Происходящее не укладывалось в его голове: весь этот дым в кабинете дяди Феди, падение в море из школьного компота, мягкие, как губка, камни и, наконец, папа-подросток. А сколько еще ждало их впереди, юные путешественники даже не могли себе представить.
Ерундистика начала их удивлять с первого прикосновения к ней. Все вокруг было необычным. Сладкое море цветом воды больше напоминало пруд, но его границ не было видно – водная гладь разливалась до самого горизонта. Небо было не голубым, а розовым, каким бывает в момент заката. Однако солнце стояло высоко и не собиралось покидать небосклон.
Берег был крутой. Сразу за мягким губчатым пляжем начинался подъем из такого же мягкого коралла. Ни птиц, ни животных, ни людей – только шум компотного прибоя. Пока два Саньки удивлялись происходящему, узнавали друг друга и окружающий новый мир, одежда на них высохла и засахарилась. Теперь в ней находиться было неприятно, рубашка и брюки стали жесткими и липкими. Санька вдруг вспомнил об оставленном в кабинете дяди Феди рюкзаке с запасной одеждой, но тут же сообразил, что при падении в воду и она бы пришла в негодность. Он решил, что нужно раздеться и дальше идти в плавках. Так ребята и поступили.