Путешествие в сакральный Египет

Брантон Поль

Нет! Человеку объективному и желающему узнать подлинную причину всех этих колоссальных затрат труда, времени, материалов и средств вряд ли следует ограничиваться теориями «царской гробницы» или «древнего пророчества», но необходимо найти какое-то иное объяснение.

Я часто и подолгу размышлял о тайне назначения пирамид, по многу часов подряд простаивая на окружающих их каменных развалинах или прогуливаясь по их мрачным залам и темным коридорам. Часто сидел я под палящим полуденным Солнцем на белых известковых блоках у подножия Великой пирамиды или же на мягком песке к востоку от нее, пытаясь разгадать ее загадку. Ряд за рядом изучал я каменную кладку в поисках хоть какого-нибудь ключа, исследовал пустоты и рассматривал общее расположение

всех трех строений. Я распугивал крупных ящериц и огромных тараканов в редко посещаемых тоннелях Второй и Третьей пирамид. Короче говоря, я был столь упорен в своих исследованиях, что в конечном счете узнал эти древние строения, эти каменные монументы древнейшей египетской расы также хорошо, как комнаты своей собственной новой квартиры в Каире.

Чем ближе знакомился я со всеми деталями, тем большее восхищение они у меня вызывали; и чем понятнее становилось мне их строение, тем очевиднее было для меня их техническое совершенство.

То мастерство, с которым в эпоху, не знакомую еще с энергией пара и электричества, были осуществлены производство, транспортировка и установка огромных каменных блоков, из которых сложены эти треугольные монументы незапамятной древности, не могло не вызывать моего восхищения. Здесь не катались по стальным рельсам паровые башенные краны, поднимая исполинские каменные блоки на положенную им высоту, ведь в те времена еще не было ни рельсов, ни башенных кранов.

По правде говоря, если бы какой-нибудь фараон и в самом деле решил оставить на удивление потомкам свою нестареющую гробницу, ему вряд ли удалось бы найти для нее более прочную архитектурную форму, чем пирамида. Широкое основание, покатые стены и сравнительно легкая вершина надежнее всего защитили бы его склеп от ветра, песка и времени, а заполненное многотонной каменной массой внутреннее пространство лучше всего сопротивлялось бы разрушительным намерениям людей.

И хотя нынешние небоскребы Нью-Йорка уже превзошли Великую пирамиду по высоте, неоспорим тот факт, что на протяжении всей известной истории и вплоть до самого недавнего времени она была самым высоким зданием, построенным руками человека. Все остальные здания выглядели в сравнении с ней просто лилипутами, к неописуемому восторгу древних и безграничному удивлению современных людей.

Подобно всем прочим, более ранним исследователям, я быстро заметил, что внутреннее устройство Первой пирамиды намного сложнее, чем двух других, и намного интереснее. Более того, сами ее размеры указывают на то, что именно она имеет наибольшую важность. Вследствие этого я очень скоро сконцентрировал свои исследования главным образом на ней, полагая, что именно в ней скрыта истинная тайна пирамид.

Я изучил Великую пирамиду при любом освещении, на различные формы и оггенки которого столь богата египетская природа. Первые лучи восходящего Солнца окрашивают ее в серебристо-серый цвет, на закате она становится бледно-фиолетовой, а в мистическом свете полной Луны каждый камень — от основания до самой вершины — залит синеватым фосфоресцирующим свечением, опять-таки, с характерным серебряным оттенком.

И все же та Великая пирамида, которую мы видим сейчас, отлична от той, которую видели древние. Их пирамида была со всех четырех сторон покрыта ослепительно белым отполированным известняком, сиявшим ярким, отраженным солнечным блеском, физически обосновывая тем самым свое древнеегипетское название, которое как раз и означало Свет. Основания и боковые стороны этих облицовочных камней были обработаны с таким мастерством и с такой мозаичной точностью пригнаны друг к другу, что цементированные стыки между ними практически не были заметны. Это был каменный треугольник, причудливо и неожиданно возникавший на желтом ковре пустыни, сияющий, подобно гигантскому зеркалу, и потому видимый в лучах жаркого восточного Солнца на огромном расстоянии. И даже в конце двенадцатого столетия эти белые камни все еще оставались на своих

местах, покрытые иероглифическими надписями, подвигнувшими мусульманина Абдул-Латифа на следующее восхищенное высказывание:

«Камни исписаны древними знаками, теперь уже никому не понятными. Я не встретил в Египте ни одного человека, который разбирался бы в них. Надписи столь многочисленны, что их копии, снятые с поверхности только двух пирамид, заняли бы не менее шести тысяч страниц».

Теперь ее некогда ровные грани похожи на ступени, и на них уже не осталось ни одной надписи, а из многих тысяч облицовочных камней на своем месте осталось лишь несколько голых блоков у самого основания. По этим оставшимся камням можно судить, что облицовочный материал доставляли с гор Мокаттам, расположенных к юго-востоку от Каира. Через два года после визита Абдул-Латифа весь Египет был опустошен сильнейшим землетрясением, разрушившим до основания город Каир. И тогда арабы в поисках строительного материала для восстановления своего разрушенного города напустились на Великую пирамиду. Точно также в свое время турки и греки превратили гордый Парфенон в настоящую каменоломню и вывезли большую часть его камней для строительства собственных домов. Арабы алчно расхитили все отполированные белые блоки облицовки, несмотря на их скошенную форму, и увезли их в Каир. И сколько еще старинных домов, крепостей и мечетей египетской столицы по сей день скрывают в толще своих стен иероглифические надписи, некогда украшавшие все четыре грани Великой пирамиды? Часть великолепной мечети султана Хасана, признанной самой красивой из трехсот мечетей Каира, сложена как раз из этих облицовочных блоков.

Во всей пирамиде достаточно камней для того, чтобы выстроить из них средних размеров город — такое огромное количество материала ушло на ее сооружение. И арабы наверняка растащили бы ее всю, если бы не убедились в том, что на высвобождение каждого из титанических блоков, формирующих ее структуру, и его транспортировку уходит столько труда и времени, что это становится просто невыгодным, и не оставили эту затею как абсолютно безнадежную. Но прежде, чем они смогли это понять, они все же успели разобрать верхние ярусы кладки, лишив таким образом пирамиду ее вершины.

Даже тот вход, которым сейчас пользуются туристы, — вовсе не тот первоначальный вход, которым пользовались древние египтяне. Последний оставался тайной — секретом, строго хранимым пирамидой,

— на протяжении нескольких столетий, пока его вновь не открыл один настойчивый арабский правитель, потративший целое состояние и снарядивший целую армию работников для того, чтобы вырвать из цепких объятий пирамиды этот секрет ее запечатанного входа. Внутренние комнаты и переходы Великой пирамиды одинаково манили и греческих, и римских правителей, также как в свое время и непосвященных египтян, но с уходом римлян местоположение входа в нее было забыто, хотя и сохранилась легенда о его существовании.

Прошли века с того времени, как этот вход был закрыт и запечатан, пока его вновь ни открыли люди, привлеченные слухами о баснословных сокровищах, прервав тем самым безмятежный сон внутренних покоев пирамиды. Только в 820 году новой эры удалось снова отыскать его. Это произошло, когда калиф Аль-Мамун собрал своих лучших инженеров, архитекторов, строителей и мастеров на маленьком плато Гизе и приказал им открыть пирамиду. «О повелитель, сделать это невозможно», — сказали тогда его придворные. «Я непременно сделаю это», — ответил калиф.

Они работали, не имея ни плана, ни карты. Их направляла исключительно древняя традиция, утверждавшая, что вход находился на северной стороне. Для начала своего великого труда они, разумеется, выбрали центральную точку на северной стене пирамиды. И все время их подстегивало неусыпное присутствие самого калифа, желавшего проверить древнюю легенду о несметных сокровищах, скрытых внутри пирамиды забытыми фараонами. Видимо, не случайно отцом калифа был сам Харун Ар-Рашид, знаменитый персонаж «Тысячи и одной ночи».