Путешествие в сакральный Египет
Шрифт:
Как и всем остальным, он приказал мне ожидать решения богини с почтительным терпением, строго-настрого предостерегая меня от чрезмерной поспешности и нетерпения, равно как и от впадения в другую, противоположную крайность: мне не следовало ни напоминать о себе, пока обо мне самом не вспомнят, ни мешкать, если меня все же призовут на служение:
“Ведь богиня держит в своих руках как ключ к адским вратам, так и ключ к тайнам вечной жизни. Сам факт посвящения рассматривается как добровольная смерть, готовность пожертвовать жизнью, поэтому богиня обычно избирает тех, чей естественный срок жизни уже подходит к концу и кто уже стоит на пороге ночи. И конечно же, богиня выбирает лишь тех,
И спасительная милость великой богини не обошла меня стороной: она не стала терзать меня долгим ожиданием и однажды под покровом ночи изъявила свою волю, не оставлявшую никаких сомнений в том, что желанный для меня день настал, и теперь она намерена даровать мне все то, о чем я так страстно просил ее в своих искренних молитвах.
Этим и прочими указаниями верховная богиня наполнила радостью мой дух, и еще до наступления дня я, стряхнув с себя остатки ночного сна, устремился прямо к дому жреца. Я встретил его у самых дверей спальни и поприветствовал. На этот раз я был исполнен решимости просить его дозволения на участие в мистериях намного решительнее обычного, поскольку считал это теперь своим долгом. Но жрец, как только увидел меня, первым обратился ко мне со словами:
“Счастлив твой жребий, Люций, и отмечен благословением, святейшее божество соизволило ниспослать тебе благую весть. Настал тот день, к которому ты так стремился в своих неустанных молитвах. Великая богиня из многих имен избрала твое, и, повинуясь ее божественной воле, я посвящу тебя в тайну священных мистерий”.
Потом, вложив мою руку в свою десницу, добрый старец повел меня прямо к дверям великого святилища, а после церемонии открывания ворот, положенных богослужений и утреннего жертвоприношения принес из храмовых тайников книги, исписанные непонятными знаками.
Когда мы вернулись в помещение храма, уже миновал полдень. Жрец усадил меня у ног богини и поведал несколько секретов, слишком священных, чтобы я мог раскрыть их перед непосвященными, а затем, уже в присутствии других жрецов, приказал мне в течение десяти следующих дней воздерживаться от излишеств в пище, не есть живой плоти и не пить вина.
Все эти предписания я исполнил с величайшей точностью, и наконец настал день моего посвящения богине. Солнце склонилось к западу, знаменуя наступление вечера, и вот! со всех сторон ко мне потянулись посвященные, и каждый, согласно древнему обычаю, подносил мне какой-нибудь дар. Наконец, когда все посвященные ушли, на меня надели полотняную рубаху, которую до меня не надевал ни один человек, жрец взял меня за руку и повел за собой в самое сердце святилища.
Полагаю, мой добрый читатель, тебе не терпится узнать, что было сказано и сделано в храме вслед за этим. Я с удовольствием рассказал бы тебе обо всем, если бы мне не было запрещено рассказывать; и ты узнал бы все, если бы тебе было позволено слышать. И речь, и слух окажутся пораженными грехом, если я соглашусь удовлетворить столь опрометчивое любопытство. Но, возможно, тобой движет искреннее стремление приобщиться к божественному, поэтому я не стану томить тебя дальнейшим ожиданием. Слушай же и верь, ибо все, что я скажу тебе, правда. Я вплотную приблизился к смерти, я стоял у порога Прозерпины, я рождался в разных стихиях, а затем снова вернулся на землю. Я видел Солнце, сияющее во всей своей красе посреди ночи, я приближался к высшим и низшим богам и поклонялся им, видя их воочию перед собой. Вот я и рассказал тебе обо всем: и хотя ты слышал, что я сказал,
Год спустя Люций был посвящен в мистерии Осириса, составляющие более высокую ступень в сравнении с предыдущей.
Среди прочих немногочисленных иностранцев, кому было позволено пройти через это египетское посвящение, можно назвать Платона, Пифагора, Фалеса, Ликурга, Солона, Ямвлиха, Плутарха и Геродота. Последний в своих сочинениях говорит о них с величайшей осторожностью. Он во всех подробностях описывает символические спектакли и массовые празднества, зачастую отождествлявшиеся широкой публикой с самими мистериями, но на самом деле носившие исключительно церемониальный характер, и при этом вовсе не раскрывает сути тайных ритуалов, говоря о них лишь следующее: «Об этих мистериях, которые все без исключения мне знакомы, я должен хранить молчание по религиозным соображениям».
Обратимся теперь к сочинениям биографа Плутарха.
«Слушая сказки египтян о богах — об их странствиях, рассечении на части и прочих злоключениях — не следует думать, что все это происходило на самом деле, по крайней мере в том виде, в котором все это описывается. Для изложения вещей божественных разные народы придумали свои особые символы, коими и пользуются. Некоторые из этих символов совсем непонятны постороннему, некоторые имеют более прозрачное значение. Таковы и эти истории о богах, и потому воспринимать их следует как мифы, требующие интерпретации в глубокомысленном философском духе.
В момент смерти душа испытывает то же самое, что и при посвящении в великие мистерии.
Многие люди удовлетворяются простым и тривиальным объяснением, согласно которому все эти легенды о божествах связаны с сезонными изменениями атмосферы или же с пахотой, а затем — севом и ростом пшеницы. Говорят, что похороны Осириса символизируют сев, когда зерна зарывают в землю, а появление всходов, таким образом, ассоциируется с его воскресением. Но людям следует быть осторожнее, чтобы не допустить неразумного низведения божественных созданий до уровня обычных ветров или течений, сева или пахоты, земледельческих циклов или смены времен года.
У мистерий есть и еще одна цель — сохранение в людской памяти истинного смысла важнейших исторических событий».
Плутарх не идет дальше намеков, излагая все, что, по его мнению, он вправе сообщить; но вся правда состоит в том, что посвящаемому открывалась тайная история Атлантиды и «падения» Человека.
Он раскрывает психологическую суть мистерий в своем трактате «De Iside et Osiride», где, в частности, говорит:
«Пока мы живем здесь, внизу, отягощенные телесными привязанностями, мы не можем непосредственно общаться с Богом, только в философских размышлениях слегка соприкасаясь с ним, будто во сне. Но когда наши души освобождаются [с помощью мистерий] и восходят к невидимым — чистым и неизменным — сферам, Бог становится их непосредственным господином и наставником, и они с самозабвенным восхищением любуются его красой, непередаваемой несовершенным человеческим языком».
О цели мистерий Изиды он сообщает следующее:
«Благодаря им они становятся лучше подготовленными к восприятию знаний Первого и Высшего Разума, к обретению которого их призывает Богиня. По этой причине храмы ее называются исей-онами и служат свидетельством того, что человек может обрести знание вечного и самодостаточного Существа, если ему укажут верный путь к достижению этой цели».
Оставим на этом грека Плутарха. Послушаем теперь, что говорит о египетских мистериях сириец Ямвлих, тоже прошедший посвящение: