Путешествие в сны
Шрифт:
Ирина кивнула, положила за щеку капсулу и легла обратно на лежак. Даниил махнул типу с перстнем, сидевшему за пультом управления, и лежак осторожно, с еле слышным жужжанием, поехал в трубу.
Она оказалась внутри аппарата – все там выглядело точно так же, как и в клинике «Мнемозина», хотя сама труба была, быть может, обшарпанной и не такой блестящей. Да и экрана, на котором распускались экзотические электронные цветы, не было. Ирина уставилась вверх и стала ждать команды.
Из динамиков послышался голос Даниила:
– Инна, прошу вас проглотить
Ирина попыталась проглотить капсулу, но та, как назло, чуть не застряла в горле. Не хватало еще скончаться в машине воспоминаний, в трех шагах от собственного прошлого и будущего. Ирина энергично сглотнула, и капсула поползла по горлу вниз.
– Все в порядке! – сказала она, и тогда Даниил ответил:
– Ну что же, мы приступаем к мнемотическому погружению. Помните: ничто после пробуждения уже не будет как раньше. Я начинаю отсчет. Сто, девяносто девять, девяносто восемь…
Он дошел до восьмидесяти пяти, когда Ирина ощутила сонливость. На семидесяти семи она поняла, что проваливается в сон. До нее долетал его приятный голос, он остановился на шестидесяти четырех, после чего она заснула.
Нет, не заснула, а словно с гигантской горки соскользнула куда-то вниз. В теле возникло ощущение внезапной легкости и экстаза. Ирина словно парила – то ли во сне, то ли наяву. И вдруг она поняла, что падает. Под ней раскинулось что-то большое, черное, пугающее. Нечто, напоминавшее воронку. Ирина поняла, что падает в эту воронку, однако ей не хотелось оказаться в ее центре! Но поделать она ничего не могла.
Откуда-то далеко-далеко долетел голос Даниила, продолжавшего отсчет:
– Шестьдесят, пятьдесят девять…
Неужели этот полет, который, как она считала, длился несколько минут, в действительности продолжался всего несколько мгновений? Ирина задумалась над этим, и вдруг ее с головой накрыло чем-то наподобие черной волны или сотканной из тьмы лавины.
Она ощутила, что задыхается, что ей не хватает воздуха, что легкие готовы лопнуть. Ее окружала тьма, и тьма походила на воду. Только вода была уж слишком плотная, как кисель или желе. Так и есть, она была в диковинном океане – далеко от берега, абсолютно одна.
Хотя нет, не одна, там, внизу, была опасность. Там что-то притаилось. Это нечто было готово напасть на нее. Поэтому Ирина поплыла как можно быстрее вверх. Только где был вверх и где низ? Что, если, считая, что плывет вверх, она в действительности устремлялась вниз, к тому, что ждало ее там, желая причинить боль и страдания?
Но вдруг она увидела свет. Он пробивался через толщу воды, которая отливала расплавленным изумрудом. Ирина поняла, что находится на верном пути. Она ускорила движения, которые с каждым мгновением давались ей все легче и легче. И то, что окружало ее, из желе вдруг превратилось в воду. А потом Ирина вообще перестала ощущать давление на тело и поняла, что не плывет, а летит.
Навстречу тому, что ослепительно ярко сияло, подобно солнцу. Но она не чувствовала
– Семь, шесть, пять, четыре…
Все это ее фантасмагорическое видение длилось чуть больше полутора минут! А ей казалось, что прошло не меньше часа. Ирина теперь точно знала, что ей надо туда, в свет. И вдруг она поняла, что снова падает, а не воспаряет вверх. Она падала в источник света, но на этот раз страха не было, а только чувство покоя, радости и… И того, что она была там, в этом таинственном, полном энергии и необыкновенной неги месте.
– Три, два, один… – голос Даниила был очень тихим, но она все еще слышала его. И вот она упала в свет, и это было приятно, это было легко, это было щекотно…
– Поехали! – произнес голос Даниила, и вдруг свет окутал ее со всех сторон. Ирина раскрыла глаза – и…
Часть вторая
Инна
…И если бы Инне Берберовой за семь дней до ее свадьбы кто-то сказал, что жизнь ее скоро изменится, причем самым трагическим образом, она бы рассмеялась этому человеку в лицо. Конечно, ее ожидали перемены, но счастливые, положительные, отличные.
А за семь минут до свадьбы она поняла, что ее мечты испарились, а жизнь превратилась в сущий ад. Ведь, чтобы оказаться в аду, не требовалось спускаться к центру Земли или навсегда смежить веки. Иногда ад находился в конверте из лощеной плотной бумаги. Так было и в ее случае.
Тогда – за семь дней до свадьбы – она вместе со своим женихом, Олегом, находилась в краткосрочном отпуске. Это было своего рода прелюдией к медовому месяцу, который должен был последовать после заключения брака.
Вообще-то подруги Инны отговаривали ее от этого шага, одна даже сказала, что отправляться в совместное путешествие накануне свадьбы – это вызов судьбе. Но Инна не была суеверной.
И самым спокойным временем оказалась последняя неделя перед свадьбой. В Москве, где это событие должно было стать ярким событием светского сезона, все сходили с ума, но чем истеричнее становились организаторы свадьбы, модельеры, стилисты, журналисты, тем спокойнее делалось на душе у Инны.
Подготовка свадьбы была в надежных руках, и она знала, что глупо оставаться в Москве, изнывая от предвкушения скорого торжества. Скорого – ведь оставалась всего неделя. И такого далекого – ведь оставалось целых семь бесконечных дней!
Поэтому она заявила отцу, что улетает в Рим. Ведь после всех событий, по большей части трагических, которые обрушились на нее в последнее время, требовалась релаксация в преддверии нового, несомненно, счастливого этапа ее жизни. Отец не возражал, ибо у него тоже было дел невпроворот: он тоже готовился к свадьбе.
В этом-то и заключалась фишка – и она, и отец должны были вступить в брак в одном и том же месте и почти в одно и то же время. С той лишь разницей, что у отца это был уже третий брак, а у нее – второй.