Путешествие во времени(Сборник эссе)
Шрифт:
Меньше шума вызвал брак графа Георга Меренберга (или Георгия Николаевича, как его называли по-русски). Хотя он женился на дочери императора Александра II, эта дочь не была великой княжной, так как происходила от второго морганатического брака императора с княжной Долгоруковой.
Эти браки, с одной стороны, подняли общественное положение графов Меренберг, но, с другой стороны, стали препятствием для их дальнейшего возвышения, которое было возможным в начале XX в.
Люксембургское наследство. Старшая ветвь рода Нассау унаследовала великое герцогство Люксембург в результате выполнения условий саллического закона, исключавшего женщин из престолонаследия. Эта же причина
У великого герцога Вильгельма был простой способ спасения династии, который нередко применялся в правящих домах Европы — он мог признать морганатический брак своего дяди принца Николая полноправным. В этом случае двоюродный брат Вильгельма граф Георг Меренберг стал бы принцем Нассау-Люксембургским и наследником престола. Так как у графа Меренберга в это время был уже сын, сохранение династии Нассау было бы обеспечено. Такое решение, казалось бы, облегчалось блестящими, по понятиям того времени, браками графа Меренберга и его сестры.
Однако именно эти браки оказались непреодолимым препятствием для сохранения дома Нассау. Маленькое великое герцогство представляло заметный интерес для правителей крупных государств Европы. Расположенный на границе Франции и Германии, Люксембург при плохих отношениях между этими государствами после франко-прусской войны приобрел большое стратегическое значение. Германия прилагала значительные усилия для включения Люксембурга в свою орбиту влияния и, в частности, добилась вхождения Люксембурга в германский таможенный союз.
Существует наивный рассказ о том, что германский император не любил графа Меренберга и поэтому воспрепятствовал возведению графа на люксембургский престол. Действительная причина такого решения вопроса о люксембургском наследстве была другой.
Внешне граф Меренберг мало отличался от других немецких аристократов того времени, он был офицером гвардейского полка, затем вышел в отставку и жил в одном из наследственных замков дома Нассау в Западной Германии. Но германский император хорошо знал, что граф наполовину русский, а сын графа и его наследник — на три четверти русский. При этом граф состоял в близких родственных отношениях с русским императорским домом.
В начале XX в. Россия находилась в военном союзе с Францией. Принимая во внимание наличие протяженной границы с Россией на востоке Германии, германский император не хотел предоставить России возможность приобрести опорную точку еще и на западной границе его государства. Поэтому граф Меренберг был совершенно неприемлемым для Германии кандидатом на люксембургский престол.
Не вызывает сомнений, что только под давлением Германии великий герцог Вильгельм вынужден был в 1907 г. отменить соблюдавшийся на протяжении многих лет порядок престолонаследия в великом герцогстве. В результате наследницей престола стала его старшая дочь, и после смерти великого герцога, происшедшей в 1912 г. закончилась в мужской линии существовавшая около 900 лет династия Нассау.
Память о прошлом. На протяжении ряда столетий члены дома Нассау играли заметную роль в истории Европы. Они вели войны со своими соседями, заключали мирные договоры, приобретали новые территории, а иногда теряли часть своих владений.
Подвиги членов этого дома, совершенные
В XIX–XX вв. от средневековых традиций Западной Европы мало что сохранилось. Если потомки закованных в латы рыцарей все еще правили некоторыми европейскими государствами, эти принцы, герцоги и короли, одетые в современные пиджаки или офицерские мундиры, обладали ограниченной властью и вызывали мало интереса у историков или романтических чувств у поэтов нового времени.
В связи с этим такое крупное по средневековым понятиям событие, как исчезновение в начале XX в. одной из старейших династий Западной Европы, не привлекло большого внимания современников. В конце XX в. это событие оказалось совершенно забытым, и о нем не было бы повода вспоминать, если бы оно не оказалось соединенным некоторой связью с памятью знаменитого русского поэта Пушкина.
Сейчас мы видим, как быстро исчезают в сгущающейся дымке времени некогда широко известные фигуры наследственных правителей, причем они становятся заметными только в отраженном свете, который падает на них от таких подлинно великих людей, каким был А. С. Пушкин.
Друг Пушкина
Приезжий из Петербурга. В 30-х годах прошлого века в небольшом провинциальном городе задержался молодой человек, выехавший из столицы в Саратовскую губернию по своим личным делам. Местные чиновники устроили для петербургского гостя обильный завтрак с разнообразными винами, после чего приезжий охотно рассказал им о своей жизни в столице.
Как справедливо заметил глава местной администрации, молодой человек «… прилгнул немного, да ведь не прилгнувши, не говорится никакая речь». Вместе с тем этот чиновник был уверен, что основа рассказа петербургского незнакомца правдива, сказав: «Да как же и не быть правде? Подгулявши человек несет все наружу: что на сердце, то и на языке».
Если провинциалам было трудно разделить более достоверные сообщения в рассказах приезжего от менее правдивых, это легче выполнить любителям отечественной литературы, о которой много говорил петербуржец.
Выберем наиболее интересные из его сообщений. Упомянув, что он часто видит литераторов, приезжий особенно подчеркнул свою близость со знаменитым в те годы Пушкиным, который на вопрос своего приятеля: «Ну, что, брат Пушкин?», отвечал краткими дружескими словами: «Да так, брат, так, как-то все…». Петербуржец рассказал о множестве своих сочинений в различных жанрах и, подчеркнув быстроту создания им многочисленных литературных трудов, пояснил это словами: «У меня легкость необыкновенная в мыслях».
Продолжение рассказа незнакомца понять немного труднее. Кажется некоторым противоречием его утверждение: «Я, признаюсь, литературой существую», с упоминанием о выполняемых им обязанностях на государственной службе, где его невысокий чин странным образом совмещался с занимаемым им исключительно заметным положением в высшем свете. Например, гость говорил: «Я всякий день на балах. Там у нас и вист свой составился: министр иностранных дел, французский посланник, английский, немецкий посланник и я». К числу непонятных деталей принадлежит также упоминание гостя, что его — молодого штатского чиновника — однажды приняли за главнокомандующего (так называли в те годы командующего войсками столичного военного округа), т. е. за одного из наиболее высокопоставленных генералов. Из многих других признаков высокого положения петербургского гостя можно назвать его упоминание о том, что ему пришлось при решении вопроса о продолжении службы опасаться вызвать в случае отказа неудовольствие императора, а также воспоминание, что он «всякий день во дворец ездит» и многое другое.