Путешествие во времени
Шрифт:
Одеяло внезапно приподнялось, впустив в теплый кокон ночной холод. Затем последовало тело – очень холодное, совсем обнаженное тело, рука которого обхватила ее, а сильные ноги обвили ее, наконец согревшиеся.
– О Боже, – содрогнувшись, потрясенно выдохнула Сэнди. – Что ты здесь делаешь?
– Греюсь, – ворчливо сообщил Уго.
Сэнди яростно заизвивалась, пытаясь освободиться. – Не двигайся, – пророкотал он ей в самое ухо.
– Мог бы ради приличия хоть что-то надеть на себя!
– Если моя нагота тебя оскорбляет, то смотри на это как на наказание за постель,
Неужели он действительно пытался заснуть в ней? Эта попытка делает ему честь, подумала Сэнди.
– Я не хочу, чтобы ты был здесь, – тем не менее запротестовала она.
– Выбор не за тобой. Мой сын рассчитывает найти меня в этой постели, когда проснется утром… И потом та, другая постель – просто оскорбление. – Рука, лежащая на плече Сэнди, стиснула его. – Ты безжалостная женщина, Александра Медфорд, – сказал он. – Теперь моя очередь проявить безжалостность.
И он ее проявил – сначала украв у нее все тепло, а потом быстро заснув.
8
Это был ужасный уик-энд. В нем не нашлось бы ни одной минуты, которую Сэнди захотелось бы пережить снова. Днем она с мукой наблюдала, как ее сын, избрав себе героя, поклоняется ему. А ночью мучилась от близости мужчины, который явно не намерен был делить с ней ничего, кроме постели.
Играя новую для себя роль отца, Уго старался узнать о своем сыне все до мелочей. Они оккупировали кабинет Эдварда, где Джимми забрасывал его миллионами вопросов, на каждый из которых отец отвечал с обстоятельностью и серьезностью, от которых у Сэнди ныла душа. Уго был безупречен. Сэнди старалась не обижаться на ту готовность, с которой Джимми потянулся к отцу всем своим существом. Она пыталась убедить себя, что именно этого она хотела, на это надеялась и к этому стремилась.
Но ей больно было оставаться только свидетелем их растущей близости. Отведенная ей роль предполагала улыбки, кивки и доставку еды, если требовалось. Играя маленькую улыбчивую женщину на втором плане, Сэнди чувствовала себя в конце дня настолько измученной, что, едва уложив Джимми, сама плелась в постель, оставляя Уго наедине с документами, которые ему привезли вместе с чемоданом. Потом он приходил, проскальзывал к ней в кровать, обнимал Сэнди рукой, легонько вздыхал – и засыпал!
Ее сын был в восторге от всего этого семейного спектакля. Вбегать утром в ее спальню и видеть обнявшихся родителей – большего счастья он и представить себе не мог.
Но душу Сэнди переполняли обиды, а тело ныло от неудовлетворенности. Неужели она превратилась в алкоголика после двух маленьких глотков?
Наконец пришло утро понедельника. Она помахала рукой Уго, уходящему на работу в безупречном деловом костюме, только потому, что рядом с ним шел ее сын. Уго вызвался отвезти его в школу.
Мне дали отставку, жалобно думала она, закрывая парадную дверь. Папа – новая восходящая звезда на небосклоне, а я – заходящая.
Гаснущая, поправила себя Сэнди, пытаясь расправить плечи, поникшие под тяжестью бессонных ночей и груза неимоверного напряжения. Стоя во внезапной тишине, воцарившейся в холле, она даже мгновение подумывала
Но его присутствие, тем не менее, весьма ощутимо в спальне, вспомнила она. Его одежда висит рядом с ее одеждой в гардеробе, ванная пропахла его мылом.
Я этого хотела, сказала себе Сэнди. Я инициировала всю эту безумную затею и должна радоваться хотя бы тому, что знакомство Джимми с отцом прошло успешно, а не стоять здесь, как забытая до следующей уборки швабра.
Легкий стук в заднюю дверь отвлек ее от грустных мыслей. Выпрямившись, она направилась в кухню и вошла туда одновременно с Шейлой.
– Привет, – пробормотала подруга, и выражение ее лица не сулило ничего хорошего. В руках она держала газету, которую положила на кухонный стол. – Дыши глубже, Сэнди, – посоветовала она, – потому что это тебе вряд ли понравится…
Уго сидел за столом в своем восхитительно теплом кабинете и умирал от желания закрыть глаза и выспаться за те бессонные ночи, что в страданиях провел рядом с Сэнди.
В страданиях – лучше не скажешь. Нужно быть сумасшедшим, чтобы изображать холодность в такой ситуации, вынужден был признать Уго. Ведь мне стоило только прикоснуться к ней – и она была бы моей.
Но он избегал этой близости, пытаясь что-то доказать и себе, и ей. Некоторые фразы Сэнди больно задели его. В ее изображении он представал эгоистичным и ненадежным. Она дала понять, что не верит ему. Она полагала, что ему надоест изображать отца и он сбежит, когда перед ним замаячит что-то новое.
Сэнди также заявила, что он считает ее дешевкой, поскольку ему без труда удалось затащить ее в постель. Да, он так поступил. Но даже на мгновение ему не приходило в голову считать ее дешевкой! Напротив, это стоило ему очень дорого: его так ошеломила сила их чувства, что он хочет делать это снова, и снова, и снова.
Сэнди решила, что восемь лет назад он, добившись своего, стал презирать ее, и теперь ждет от него того же самого. Так что секс исключен, до тех пор пока он не наденет обручальное кольцо на ее палец. Если и это не докажет ей, насколько дороги ему их отношения, то он просто не знает, где еще искать доказательств.
Так, и что мы имеем на данный момент? – нетерпеливо нахмурившись, решил подвести итог Уго. Для гражданской церемонии бракосочетания все готово. А после этого он намерен получить все – сына, жену, настоящую страсть… предпочтительнее, конечно, в спальне, где он не будет, раздеваясь, дрожать от холода.
И он знает подходящее для этого место. Известен ему и день, когда это случится. Теперь осталось только позвонить Лео.
– Где ты пропадал? – набросился на него сводный брат, как только их соединили. – Я весь уик-энд пытался связаться с тобой.
– Должно быть, не было особой срочности, иначе Анджело нашел бы меня.
– Интересно, почему он так старательно скрывал твое местопребывание?
– Я был занят, – сказал Уго и словно наяву увидел гримасу брата, означавшую «оставь этот тон». – Как отец?