Путешествие за вкусняшками

Сосискин Пушок

«Не удивительно, что воришку никто не заметил, — бормотал себе под нос Пушок. — Ведь он, похоже, совершенно беленький, как и снежок вокруг. А ещё у него очень острые коготки».

Пушок стал было отворачиваться от окна, как краем глаза заметил, что промелькнула беленькая лапка и что-то положила на то самое место, с которого пропала колбаска. А потом раздался такой звук, как будто бы кто-то быстренько зарылся в снег.

— Мяу, Фырсий, похоже тебе прислали плату за твою особую колбаску! — сказал Пушок, и Фырсий спешно

подскочил к нему.

На подоконнике стояла красивая деревянная фигурка самого Фырсия со своей знаменитой шляпой на голове, обвешанного разными колбасками, а его лапки были гостеприимно разведены в стороны.

— Ого! — воскликнул обрадованный Фырсий, и глаза у него заблестели. — Пушок, ты только посмотри, какая замечательная работа по дереву! Какой я здесь обаятельный, какой красивый! Эту фигурку исполнил настоящий мастер! Я поставлю её на своей витрине, чтобы все-все её видели. У кого ещё из лавочников будет такая диковинка?! Эта фигурка прославит меня и мою лавочку!

— Мяу, Фырсий, похоже это подходящая плата за твою особую колбаску, и всё уладилось. Я очень рад! А теперь мне пора отправляться в путь, а то ведь паровозик ждать не будет. Ну, мяв мяв, пока!

Пушок сложил в свой рюкзачок угощения Фырсия, вскочил на лыжи и помчался во всю прыть, ведь паровоз призывно гудел на перроне и уже пофыркивал клубами пара.

И вот, когда Пушок нёсся по заснеженным пролескам, ему вдруг показалось, что кто-то быстро-быстро бежит по сугробам, то ныряя в них как рыбка в волну, то выныривая. Но он не смог разобрать, кто это был, потому что тот, кто бежал, был совершенно беленьким.

Глава 3

Чутьё подсказывало Пушку, что свою колбаску теперь лучше не оставлять без присмотра. Её замечательный аромат разносился по вагонам, и чуткий кошачий нос непременно пронюхает, где она лежит. Так и вышло.

На очередной остановке Пушок сделал вид, что уходит погулять, а сам спрятался и присматривал за своим чемоданчиком. И увидел, как из-за угла высовывается белая лапка и ловко ныряет в его чемоданчик. Хвать колбаску, и тут же исчезла.

— Мяу!!! — громко возмутился Пушок, выскакивая из своего укрытия. Но воришки уже и след простыл.

«Ну уж нет, — подумал Пушок, — я пойду по запаху моей колбаски, от меня не скроешься!», — и побежал по вагонам.

Запах колбаски привёл его в самый последний вагон, к самому последнему местечку. И там, под нижней полкой, спрятавшись за чемоданами, кто-то шумно кушал его колбаску.

— Эй ты, а ну-ка выходи! — сказал Пушок возмущённо. — Какое нахальство — стащить и кушать мою колбаску!

Из-под полки метнулось что-то беленькое и выскочило в открытую форточку наружу. Пушок выпрыгнул следом, но никого не увидел. Зато продолжал улавливать слабый запах своей колбаски.

— Ну конечно! — сказал Пушок. — Я знаю, где ты прячешься! — Пушок нырнул прямиком в сугроб

и нащупал там что-то мягкое. — Теперь не улизнёшь!

Из сугроба, отфыркиваясь, выбралась кошечка — такая же беленькая, как снег. Она дожевывала колбаску Пушка и сверкала синими глазками.

Некоторое время Пушок и беленькая кошечка смотрели друг на друга. Пушок размышлял, ни задать ли нахалке взбучку, а кошечка продолжала себе жевать колбаску и, на всякий случай, выпустила когти.

— Ну, чего тебе? — чуть обиженно спросила воровка. — Жалко какой-то там колбаски для голодной кошечки, что ли?

— Почему это, голодной? Недавно ты стащила и, наверняка, скушала особую колбаску Фырсия! Очень большую и жирную колбаску! А теперь стащила и мою. А я, между прочим, путешествую за вкусняшками, и своей колбаской не собирался делиться!

Кошечка дожевала колбаску, облизнулась и зевнула. Ну, конечно, накушалась и теперь захотела вздремнуть.

— Ничего я не стащила, — лениво ответила она. — Этот твой Фырсий получил свою плату, и ты, может быть, потом получишь. Хоть я и сержусь на такое обращение с твоей стороны, серый котик. Но сперва посплю немного, пожалуй.

Кошечка свернулась клубочком прям в снегу и закрыла глаза. Пушок задумчиво глядел на неё. Кошечка приоткрыла один глаз и спросила:

— Ну? Чего ещё надобно?

— Мяв, кошечка. Я тут подумал, а вдруг ты кошечка Зима? Ну очень уж похожа на неё, и снежка совсем не боишься…

— Сказки для котят! — фыркнула кошечка в ответ. — Даже если кошечка Зима и существует, то кушает она снежок. А я колбаску люблю. Нюшей меня зовут.

— Мяу, Нюша, если ты здесь будешь спать, то паровозик убежит без тебя. Слышишь, он уже фыркает, разогревается.

— Потом его догоню, — махнула хвостиком Нюша, и снова зевнула. — С таким полным животиком мне всё равно в окошко не запрыгнуть. Пусть себе бежит.

— Ну уж нет! — не согласился Пушок. — Раз уж ты не кошечка Зима, то спать в снегу тебе нельзя. Сама не заметишь, как замёрзнешь. Я тебе, пожалуй, помогу.

Пушок приволок длинную палку и приставил её к вагону. Нюша нехотя взобралась по ней — животик у неё и впрямь был круглее круглого. А в форточку Пушок её за холку втащил.

— Вот теперь уж и поспи, обжора, — сказал Пушок. — Потом потолкуем о том, чем ты мне уплатишь за колбаску.

Нюша ничего не ответила, забралась под полку и тут же засопела.

«Ну и ну, — подумал Пушок. — Как странненько всё обернулось. Кажется, мне тоже не помешает вздремнуть. Да и кушать уже хочется…»

И Пушок побежал в свой вагон, отыскал в чемоданчике ломтик колбаски, до которого не добралась пронырливая лапка Нюши, и с удовольствием его скушал. А затем уснул крепким сном под мерный перестук колёс. А паровоз бежал себе дальше по заснеженным просторам вперёд, в тёплые края.