Путешествие
Шрифт:
Она гораздо больше похожа на нее, теперь Мэдди ясно это видела. Те же черты лица, тот же цвет волос... Теперь от нее будет нелегко отказаться, даже если бы Мэдди этого захотела. Невольно в ее голове возникла мысль о том, каким подарком будет эта история для бульварных изданий.
– А откуда вы о нем знаете?
Элизабет растерянно смотрела на Мэдди, пытаясь сообразить, что это может для нее означать. Кажется, она очень неглупая девочка, только потрясена происходящим, так же как и сама Мэдди.
Мэдди долго молча смотрела на девушку. Вот и исполнилось
– Я твоя мать.
У Элизабет перехватило дыхание. Из глаз полились слезы. Она вскинула руки, обняла Мэдди за шею и крепко к ней прижалась. Так они сидели, крепко обнявшись, и плакали.
– О Боже... о Господи... Я ведь даже не надеялась, просто хотела вас спросить... о Господи...
Они сидели долго, покачиваясь, не в силах оторваться друг от друга. Элизабет улыбалась сквозь слезы. Мэдди всю трясло, ее мысли путались. Ясно одно, через годы и расстояния они с дочерью каким-то чудом снова нашли друг друга. Но что же теперь делать... Это ведь только начало.
– Где твои приемные родители? – спросила она наконец.
О тех людях Мэдди знала только то, что они из Теннесси, бездетны и хорошо зарабатывают. Вся информация об обеих сторонах удочерения хранилась в строгом секрете, чтобы мать и ребенок никогда не смогли найти друг друга. Позже, с годами, законы, касающиеся приемных детей, стали помягче, но Мэдди ни разу не предприняла попытки разыскать дочь. Поздно, решила она, пусть все остается как есть. И вот теперь дочь сама ее нашла...
– Я их не знала. – Элизабет вытерла глаза, теснее прижалась к матери. – Они погибли в железнодорожной катастрофе, когда мне исполнился год. До пяти лет я воспитывалась в детском доме в Ноксвилле.
У Мэдди все внутри перевернулось. Подумать только, она в то время тоже жила в Ноксвилле, была замужем за Бобби Джо и могла бы взять дочь к себе! Но она тогда не знала, где ее ребенок.
– Я скиталась по приютам. Некоторые были сносные, другие хуже некуда. Я все время переезжала, ни в одном не задерживалась больше полугода. Везде я чувствовала себя чужой. А в некоторых со мной ужасно обращались.
– И больше никто не хотел тебя удочерить?!
Элизабет покачала головой:
– Поэтому, наверное, мне так и хотелось найти свою настоящую мать. Несколько раз меня собирались удочерить, но потом оказывалось, что моим будущим приемным родителям это не по карману. У них уже были свои дети, еще одного ребенка они не могли себе позволить. Я с ними потом поддерживала отношения, особенно с последними. Они очень хорошо ко мне относились, хотя у них было пятеро своих детей, и все мальчики. Я чуть было не вышла замуж за самого старшего брата, но потом подумала, что это будет выглядеть немного
– Ты поешь? – удивленно спросила Мэдди.
Внезапно она почувствовала жгучее желание узнать о дочери все. Она по-настоящему страдала, представляя себе Элизабет в приютах и детских домах, без родительской ласки и тепла... Однако каким-то образом девушке удалось выжить. Она, похоже, унаследовала живучесть от своей матери. А какая она симпатичная. Неожиданно Мэдди заметила, что они обе положили ногу на ногу совершенно одинаковым движением. Совершенно одинаковым...
– Я люблю петь. И кажется, у меня неплохой голос. По крайней мере, люди так говорят.
– В таком случае ты не моя дочь.
Мэдди рассмеялась сквозь слезы. Ее захлестывали самые противоречивые чувства. Они сидели, взявшись за руки. И самое странное, что никто их не прерывал. Редкий случай, особенно по утрам.
– А что еще ты любишь?
– Люблю лошадей. Они меня слушаются. Но коров терпеть не могу. У одной семьи, которая хотела меня удочерить, была молочная ферма. После этого я поклялась, что ни за что не выйду замуж за фермера.
Обе расхохотались.
– Я люблю детей. Переписываюсь почти со всеми своими приемными братьями и сестрами. Большинство из них хорошие люди. Мне нравится Вашингтон. – Она улыбнулась Мэдди. – Люблю видеть вас на экране. Люблю красивую одежду, люблю мальчиков. Люблю загорать на пляже.
– Я люблю тебя, – вырвалось у Мэдди. – И тогда, в самом начале, я тебя любила. Но не могла тебя взять из роддома. Мне было всего пятнадцать. Родители ни за что не позволили бы мне тебя забрать. Я потом столько плакала из-за этого. И все думала, где ты, хорошо ли тебе. Пыталась себе внушить, что тебя удочерили прекрасные люди, которые наверняка хорошо к тебе относятся.
Господи, как ужасно все сложилось! Ее девочка скиталась по детским домам и приютам...
– А у вас есть дети?
Мэдди печально покачала было головой, но поняла, теперь это неправда. Теперь у нее есть дочь. И на этот раз она с ней не расстанется. Для себя Мэдди это уже решила.
– Нет, и я больше не могу иметь детей.
Элизабет не спросила почему, уважая чужие тайны... Памятуя о том, какое пестрое лоскутное одеяло представляет собой ее прошлая жизнь, Мэдди не могла не оценить сдержанность и такт дочери. Она умеет себя вести. И грамотно говорит.
– Ты любишь читать?
– Очень.
Вот и еще одна черта, унаследованная от матери, помимо мужества, настойчивости и упорства в достижении цели. Она так долго пыталась найти свою мать, мечтала об этом всю жизнь, и вот ей это удалось.
– Сколько вам лет?
Элизабет просто хотела убедиться в том, что правильно угадала возраст матери. Она не знала наверняка, родила ее Мэдди в пятнадцать или в шестнадцать лет.
– Тридцать четыре.
Они больше похожи на сестер, чем на мать и дочь.