Путешествие
Шрифт:
– Ты о чем? – встревожилась Мэдди.
– Он изъял целый раздел из нашей передачи – политический комментарий в семь тридцать.
– Что?! Но почему?
– Он хочет, чтобы в семь тридцать звучало больше экстренных новостей. Говорят, его решение основано на изучении рейтинга. Хочет, чтобы мы попробовали строить программу по-новому.
– Но почему он не обсудил это с нами?
– А когда он говорил с нами о таких вещах? Тебе ли его не знать, детка? Джек Хантер принимает решения самостоятельно, без консультаций
– Черт! – Мэдлен со злостью налила себе чашку кофе. – Хорошенькое дело! Просто поразительно! Значит, теперь никаких комментариев? Но это же глупо!
– Я тоже так думаю, но папе лучше знать. Речь шла и о том, чтобы вернуть редакционный комментарий в пятичасовой передаче, если поступят жалобы, но не сейчас.
– Господи! Неужели он не мог нас предупредить!
– Оставь. Он всегда так делает. Нам остается только это проглотить. Мы ведь здесь работаем.
– Да... наверное, ты прав.
Некоторое время она еще кипела от возмущения, но потом с головой погрузилась в работу. Они с Грегом обсуждали, у кого из женщин-конгрессменок – список они уже составили – взять интервью в первую очередь. Закончили почти в одиннадцать часов. Мэдди вышла за сандвичами и по кое-каким делам. Вернулась в час дня и снова села за работу. B четыре она пошла делать грим и прическу. Они встретились с Грегом, обсудили то, что удалось отобрать за день. Пока не было ничего особенно интересного.
– Ну, ты уже намылила Джеку голову за нашу программу?
– Пока нет, но обязательно это сделаю.
В течение дня они с Джеком, как правило, не виделись, хотя уезжали с работы вместе. Если только у него не было назначено на вечер какое-нибудь мероприятие, на котором ей было не обязательно присутствовать.
Пятичасовой выпуск новостей прошел нормально. Потом они с Грегом, как обычно, сидели и болтали в ожидании следующей программы, в семь тридцать. В восемь они закончили. Появился Джек. Мэдди попрощалась с Грегом, сняла микрофон, взяла сумочку и вышла. Сегодня вечером они обещали заглянуть на вечеринку с коктейлями в Джорджтауне.
– Какого черта! Что ты сделал с нашей программой? – спросила она в машине.
– Рейтинги показывают, что зрители от нее устали.
– Чепуха! Она им очень нравится.
– Мы услышали совсем другое.
– Почему ты мне утром не сказал ни слова?
– Тогда еще не все было окончательно решено.
– Ты даже не спросил моего мнения. Мне кажется, в данном случае ты принял ошибочное решение.
– Лучше посмотри, что показывают рейтинги.
Они уже подъехали к дому, где проходила вечеринка, и вскоре потеряли друг друга в толпе гостей. Два часа спустя он ее разыскал и спросил, готова ли она ехать домой. После долгого рабочего дня и предыдущего позднего приема в Белом доме оба чувствовали себя усталыми.
По дороге домой они почти не разговаривали.
– Встретимся у самолета в половине третьего, – рассеянно проговорил он.
На уик-энд они обычно уезжали в Виргинию, где Джек купил ферму за год до знакомства с Мэдди. Он очень любил эти места, и Мэдди успела к ним привыкнуть. Их большой комфортабельный особняк стоял в окружении нескольких миль земельных владений. Джек держал конюшни с породистыми лошадьми. Однако, несмотря на живописные окрестности, Мэдди чувствовала себя на ферме неуютно.
– Ты не хочешь провести этот уик-энд в городе? – с надеждой спросила она.
Они подъехали к своему дому. Шофер остановил машину.
– Это невозможно. Я пригласил на ферму сенатора Мак-Катчинса с женой.
Он ей об этом не говорил.
– Это что, тоже большой секрет?
Мэдди не могла скрыть раздражения. Она не выносила, когда Джек ее не спрашивал, или хотя бы не предупреждал заранее о приглашаемых гостях.
– Извини, Мэдди, я просто заработался. Столько вещей надо держать в голове. Столько всяких проблем...
Наверное, его беспокоит предстоящая встреча с президентом в Кэмп-Дэвиде, решила Мэдди. И все равно он мог бы ее предупредить о том, что пригласил Мак-Катчинсов на уик-энд.
Джек нежно ей улыбнулся:
– Извини, малыш, я просто забыл.
Когда он так говорил, невозможно было сердиться. В нем появлялось что-то обезоруживающее, и весь ее гнев моментально улетучивался. Она хотела рассердиться, и не могла.
– Ничего страшного. Мне просто хотелось бы знать заранее.
Она не стала ему говорить о том, что не выносит Пола Мак-Катчинса. Джек об этом знал. Этот толстый, надменный, высокомерный сенатор всех подавлял, даже, по-видимому, собственную жену, которая, похоже, перед ним трепещет. Даже их дети повышенно возбудимы. Общество троицы бледных хнычущих ребятишек не доставляло Мэдди никакого удовольствия, хотя она детей любила.
– Они приедут с детьми?
– Я сказал, чтобы детей не брали, – усмехнулся Джек. – Знаю, что ты их не выносишь. И не могу тебя в этом винить. И, кроме того, они пугают лошадей.
– Уже легче.
Они вошли в дом. Прошедшая неделя для обоих была трудной. Мэдди чувствовала сильную усталость. В эту ночь она заснула в объятиях Джека, а утром даже не слышала, когда он встал. К тому времени, когда она спустилась к завтраку, он уже сидел полностью одетый и просматривал газеты. Поспешно поцеловал жену и через несколько минут уехал в Белый дом, откуда президентский вертолет должен был доставить его в Кэмп-Дэвид.
– Желаю удачи.
Улыбаясь, Мэдди налила себе кофе. Джек, похоже, в приподнятом настроении. Ничто его так не возбуждает, как власть. Это подобно наркотику.