Путешествия и новейшие наблюдения в Китае, Маниле, и Индо-Китайском архипелаге
Шрифт:
Китайцы отправляют каждый год великое число своих джонок (судов) с товарами в Синкапор (Сингапур. — В. М.), Кохинхину, Яву, Японию и вообще во все соседственные государства. Несмотря на весьма дурную постройку джонок и происходящие от того большие повреждения в оных, торговля сия производится весьма деятельно. Пошлины, взимаемые правительством с сего рода торговли, равняются только двум третям пошлин, платимых европейцами; сверх того китайцы пользуются преимуществом выходить из различных гаваней своей страны, а европейцы ограничены одною кантонскою. Величайшим пособием для сей торговли служит большое число китайцев, поселившихся в разных частях соседственных государств. Китайцы выхолят обыкновенно из тех областей, где производится иностранная торговля, а именно: из Кантона, Фокиена, Шекиена и Кианнина. Из двух последних переселения бывают редко и, кажется, только в Тонкин и на Филиппинские острова. Выходцы отправляются во все соседственные Китаю государства, где они могут найти занятие и покровительство; но в некоторых странах их не принимают или притесняют по политическим причинам; в других они неохотно
Каждый выходец, оставляя Китай, думает воротиться туда, хотя немногие могут выполнить сие намерение. Издержки на переселение незначительны. Переплыть в китайской джонке из Кантона в Синкапор стоит не более шести пиастров испанских, а из Фокиена — девять (45 руб.). Столь небольшая сумма обыкновенно выплачивается первым наймом выходцев, но редко вперед. Выходцы почти всегда принадлежат к классу поденщиков и работников. Обыкновенно имеют они с собою в дороге платье, которое на них, узел с платьем поношенным, да матрац и подушку испачканные, на которых спят. Лишь только они приедут, их состояние видимо улучшается. Они находят земляков и, может быть, родственников и друзей. Тотчас сыскивается для них работа в стране, похожей на их отечество, но где труд дороже втрое, а все необходимые предметы почти вполовину дешевле.
Физически и умственно китайцы превосходят все народы и племена, у коих они поселяются. Ростом китаец выше сиамца почти двумя дюймами и тремя выше жителя Кохинхины и малайца или яванца. Он силен и строен. Превосходство его еще заметнее в ловкости и сметливости. Доказательством сему может послужить сравнение платы разным жителям в Синкапоре; например, там платят за работу различным наемщикам таким образом: китайцу восемь пиастров в месяц, уроженцу Коромандельского берега — шесть, малайцу — четыре. Следственно, труд первого ценится одною четвертью выше труда второго и вдвое против третьего. Но где ловкость и сметливость зависят от навыка, там разница еще более: китайский плотник получает двенадцать пиастров в месяц, индиец только семь, а малаец, кроющий дома соломою, или пильщик (так как из этого народа нет плотников) только пять.
Разные китайские выходцы живут отдельно, не только от других народов, но и между собою. Есть большая разница в характере и привычках китайцев различных областей. Уроженцы Фокиена могут почесться лучшими в обращении с людьми. Выходцы из кантонской области разделяются на три разряда, то есть это или жители Кантона и его окрестностей, или жители Макао и островов речных, или уроженцы гористых округов сей области. Первые, кроме страсти к торговле, отлично занимаются ремеслами и весьма способны к предприятиям, относящимся до разработки руд. Они более всех употребляются при серебряных рудниках Тонкина, Борнео и Малакки, также при оловянных рудниках сего полуострова и Банки. Китайцы макаоские и другие жители тамошних островов не уважаются соотечественниками; но третий, и самый многочисленный разряд, есть самый последний. Его занятие — рыболовство и кораблеплавание. Из этих людей прежде набирали европейцы матросов, когда бывало нужно. Это самые непослушные и буйные из всех китайцев. Есть еще один разряд китайцев, поселяющихся в государстве бирманов; они во многом отличны от описанных выше. За исключением небольшого числа выходцев из области кантонской, которые находят средство уходить в Яву морем, они все из области Юнаня и, по моему замечанию, умом и оборотливостью гораздо ниже выходцев из Кантона и Фокиена. Наконец, люди пород смешанных отличаются от всех сих категорий совершенным знанием языков, обычаев и привычек тех стран, где живут они; но в промышленности и торговой деятельности они стоят не на высокой ступени. Из них выбирают европейцы маклеров, менял и проч. Редко занимаются они ремеслами и работами. Китайские выходцы всех разрядов с усердием идут в должности земледельческие, но редко, если только не могут избежать того, в простые работники по сей части. Они почти исключительно занимаются произращением и обработкою индийской акации (cachou) по берегам пролива Малаккского, перцу в Сиаме, сахару на острове Яве, в Сиаме и на островах Филиппинских.
Различествуя в обычаях, в привычках и даже в языке или наречии, сохраняя взаимную приязнь и предрассудки областные, китайские выходцы часто ссорятся, дерутся и даже проливают кровь при сих схватках. Это может иногда нарушать порядок в европейских заведениях; впрочем, нельзя опасаться союза и сопротивления китайцев. Из всех азиатцев, поселившихся в английских восточных владениях, это самые покорные и менее всех заставляющие судебные места заниматься их делами, несмотря на то, что они многочисленнее и богаче других. Народонаселение китайское в государствах, соседственных Китаю, можно приблизительно определить следующим образом:
На островах Филиппинских 15 000
Борнео 120 000
Яве 45 000
В голландских поселениях, около пролива Малаккского 18 000
В Синкапоре 6 200
Малакке 2 000
Пинанге 8 500
На полуострове малайском 40 000
В Сиаме 440 000
Кохинхине 15 000
Тонкине 25 000
Всего 734 700
Это народонаселение особенное по природе своей, ибо в нем по большей части молодые мужчины и весьма малое число женщин и детей. Объяснение сего заключается
Таким образом, вне Китая есть китайское народонаселение, простирающееся до миллиона душ. Оно сохраняет постоянные сношения с своим отечеством и замечательно еще тем, что нигде не образует государства отдельного и всюду покоряется законам той страны, где живет. По этому-то народонаселению судили о характере китайцев, о их промышленности и о склонности к принятию обычаев и мануфактурных произведений европейских. Даже делали довольно любопытные статистические выводы. Например, по количеству чая, потребляемого одним китайским семейством в Синкапоре, и принимая в соображение богатство сей колонии в сравнении с Китаем, можно заключить, что в Китае потребляется чаю около 846 миллионов фунтов, а это почти в двадцать восемь раз больше, нежели потребляется оного в Англии.
В Синкапоре семейство из шести человек потребляет 70 фунтов чаю; в Китае же потребляют половину сего количества на такое же семейство по причине разницы в богатстве низших классов обоих государств. Следовательно, на 140 миллионов жителей можно полагать 846 миллионов фунтов чаю.
Китайскую торговлю, на джонках китайских, сиамских и других, полагают в 80 000 тонн, считая среднюю пропорцию джонки в 300 тонн. Сия торговля обратила на себя особенное внимание парламентного комитета по причине предполагаемой, но и оспариваемой возможности заменить торговлю в Кантоне торговлею туземцев в случае, если бы китайцы заперли свои гавани для иностранцев.
2. О Маниле
Может быть, те из читателей моих, кои любят вникать в описания отдаленных стран и сравнивать современных путешественников, не сочтут излишним приложенный мною при сем отрывок из замечаний на возвратном пути из Южной Америки на корабле «Принцесса Луиза» одного немецкого ученого, коего творения, как я слышал, переводятся на наш язык и часть коих уже была в сем году напечатана в «Санкт-Петербургских ведомостях». Ученый путешественник говорит о Маниле следующим образом:
«Манила есть одна из прекраснейших стран в свете и едва ли не предпочтительнее самой Бразилии. Близость моря, пространные озера во внутренности острова, множество гор и прохлада господствующих ветров соделывают тамошний климат весьма приятным, хотя остров лежит недалеко от экватора. Бамбуковая и обыкновенная трость, сменяясь с пышными тропическими растениями, с прекрасными пальмами и древообразными папоротниками, придают стране сей особенную прелесть. Там, где человек победил дикую природу, являются поля, засеянные сарацинским пшеном, и сахарные плантации. Ни Бразилия, ни богатые страны по берегам Оронока (Ориноко. — В. М.) не наделены столь щедро от природы, как Манила. Одного пизанга (бананов Musa paradisiaca и sapientum. — В. М.) здесь находится более 70 различных пород, и между ними самые сладкие и вкусные из всех, которые мы ели. Прекраснейшие мангосы, по моему мнению, самый лучший плод индейцев, водятся здесь в большом изобилии. Превосходнейший саго, который никогда не обращается в торговле, составляет здесь самую обыкновенную пищу. Есть места около большой, посещенной мною лагуны (озера), где собирают жатву по три и четыре раза в год. Два раза сеют на сей почве сарацинское пшено и один раз дыни. Множество дичи, небольших оленей, свиней, также птиц, больших ящериц и летучих мышей, которые все употребляются в пищу и имеют превкусное мясо, а равно изобилие в рыбах и раках морских (крабах. — В. М.), речных и озерных способствуют к чрезвычайному благосостоянию сей страны, и мы можем засвидетельствовать с истинным удовольствием, что ни в какой из посещенных нами стран не видали большего довольства между жителями. В селениях образованных тагалийцев во внутренности острова, где все старейшины и даже священники (curas) происходят от сего племени, господствует чистота и порядок, а в устройстве бамбуковых зданий и в разведении дерев и кустарников перед сими домами находишь естественный, изящный вкус, поражающий и радующий путешественника. Нельзя также не полюбить простосердечных людей, пользующихся большим благосостоянием в сей стране. Тагалийцы, некогда завоевавшие Филиппинские острова, принадлежат к племени островитян Южного океана. Добродушие, составляющее отличительное свойство сего, одаренного от природы редкою красотою поколения, гостеприимство и правдивость, вероятно, порожденная в нем христианскою верою, служат сему народу величайшею честью. Они живут патриархально целыми семействами в пространных зданиях (разумеется, из бамбуковой трости) и оказывают старшей хозяйке в доме величайшие почести. Вообще жены тагалийцев любезным своим простодушием приобрели некоторое господство над мужьями.