Путешествия Нельсона

Бенашвили Мари

Наконец терпение смиренных было вознаграждено. За пять минут до конца, когда тема была начата, а задание заданно, Гербехем стал раздавать сочинения. Он успел обойти класс, а в конце, вернувшись за стол, объявил:

– Я бы хотел видеть в своем кабинете двух учеников: Нельсона Кука и Джозефа Тауэра. Прошу явиться с родителями.

Тут-то в классе стало шумно. Разговоры о сочинениях и их результатах сменились обсуждением двух учеников. Джо сию же минуту бросил гневный взгляд на Нельсона из-за своего стола. Нельсон понял, что дело неладное.

В конце дня Нельсон стоял у стены рядом с классом. Он говорил с Биллом Хоупом про одну игру. Билл обещал научить Нельсона, а в замен просился научиться курению табака.

На самом деле, родители Билла были не в восторге, когда узнали про нового ученика в классе сына, и, как многие, не одобряли перспективу их общения. Но ведь все знают, что чем сильнее что-то запретить, тем больше это хочется. В тайне многие мальчишки хотели выведать больше историй у загадочного мальчика. Про него слагали легенды, сделали его, чуть ли не колдуном. Никто не знал, откуда он и почему носит фамилию Кук и живет в одном доме с Эмми. Мифы и сплетни заходили все дальше по мере течения времени. Ни с кем не дружит, ничего не слыхал про военные тайны, поговаривают, что не посещает воскресную школу и все время пялится в окно – чудак, что и говорить. И вроде ничего такого в нем и нет, но его скрытность рождала недоверие. Ну тут они решили подослать Билла Хоупа на разведку. Шпионство было в разгаре, но тут им помешал Джо Тауэр. Джо был высоким и плечистым верзилой на голову выше сверстников. Родители его были знатными, так что оде он всегда был по-пижонски. В друзьях у него водились все, но не из уважения, а из корысти и страха. У такого лучше быть в друзьях, от греха подальше.

Джо подошел к Нельсону и уже собирался что-то сказать, злобно зыркая на него. Джо раскрыл рот и поднял руку вверх, но его остановил учитель, который подозвал его к себе. Они что-то обсуждали довольно долго. Мистер Гербехем махал руками, а Тауэр головой, отнекиваясь от чего-то. Говорили они долго, да так, что все ученики успели уже уйти.

По дороге домой Эмми все расспрашивала Нельсона.

– Что это такое? – махала она руками. – Ума не приложу, зачем мистеру Гербехему понадобилось вызывать тебя, да еще и вместе с Тауэром.

– Я и сам не понимаю, - пожал плечами Нельсон, - еще и сочинение без оценки мне дал.

– Странно это все.

– Да. Но делать нечего – придется просить о помощи мисси Томпсон. Как думаешь, она согласится пойти в школу?

– Ну а что же ей остается, - повела она плечами, - идти же надо кому-то.

Дети посмотрели друг на друга и печально вздохнули, покоряясь бессилию в такой ситуации. Они шли медленно, вяло. На улице гудел ветер и холодрыга, и оттого идти становилось еще тоскливее. Вокруг уже меньше играли и носились со снегов. Все были угрюмыми и безрадостными. Возможно из-за погоды, а может быть, когда у тебя такое, то все вокруг приобретает те же краски.

Кожу пробивали маленькие снежинки, которые в порывах ветра становились ужасно колючими и еще более студеными. Шумы стали тише: зимой всегда так. Дни теряли жизненную силу, отдавая ее ночам. Весь город застыл в ежегодном ледяном спектакле.

Зимой трудно различить лица – они все как одно укутанные в защитные шарфы и прикрытые надвинутыми головными уборами. Улицы тоже становятся безликими – все укрыты одинаковой пеленой, из-под которой только здания сохраняют неприступный облик. В такую пору со всех уголков города пахнет вкусностями. Где-то свежей выпечкой с различимыми начинками, где-то – горячим чаем, кофе или какао. А кто-то готовит дома мясо, и его пряности чувствуются еще не на один квартал.

Бывает еще вот как: проходит мимо дама вся в мехах, а от нее тянется дорожка стойких запахов, словно откуда ни возьмись цветочно-фруктовое поле покрывает человека. Вполне возможно, что это некая зимняя магия – отражать запахи в самых мелких их проявлениях. Так бывает каждый раз, когда где-то происходит работа с запахом. А особенно это заметно в те дни, когда на дворе вместо

переменных холодов поселяется долговременный мороз. Вы, наверное, часто замечали: выходишь на улицу и сразу вдыхаешь холод, причем этот запах не исчезает, сколько будешь идти – столько будешь чувствовать. Этот запах холода – как холст. На нем особо четко прослеживаются нанесенные цвета. На этом фоне любой штрих, будь то апельсин или колбаса, бросаются в глаза, а точнее – в нос.

Именно под такое сопровождение и шли Нельсон и Эмми. Это предавало их прогулке особый зимний шарм. Домой они пришли задумчивые и спокойные, что тоже есть особой метаморфозой зимы. Только и хочется, что забраться к себе в норку с горячим напитком, закутаться и наблюдать из-за своего теплого царства за вьюгой в ожидании весны.

Нельсон стряхнул с себя снег – сегодня ветер разбушевался и облепил мальчика с ног до головы. Он быстро избавился от верхней одежды и помог это сделать миссис Томпсон. Тем временем Эмми отправилась в класс. Нельсон и миссис Томпсон пошли к учителю. Они вежливо поздоровались, и мистер Гербехем пригласил их пройти в свободный кабинет. Он проводил их через весь коридор в отдельный маленький класс. Учитель сел за стол и поправил свою прическу. Миссис Томпсон представилась и сама села на один стул, а Нельсона усадила на соседний. Тут как раз к ним постучались. Дверь открылась, и за ней показались двое: Джо Тауэр, по всей видимости, его мать. Джо Тауэр и его мать мало отличались. Оба грузные с квадратным лицом, только миссис Тауэр была одета понарядней. На ней было коричневое платье с пышной юбкой, что она едва вместилась в такой маленький класс. Она фыркнула на сына и усадила его на диван, а сама уселась рядом с миссис Томпсон. Ее платье сразу же поглотило стул так, что казалось, что она парит в воздухе.

– Здравствуйте, мистер Гербехем, - произнесла женщина, откидывая назад скользящую шляпку.

Еще немного приветствий, и учитель приступил к сути дела.

– Мне неприятно об этом говорить, но один из присутствующих здесь учеников является нечестным человек.

– Господь с вами! – взвизгнула миссис Тауэр.

– Позвольте я продолжу. Дело в том, что несколько дней назад, проверяя заданные накануне сочинения, меня поразил тот факт, что задания учеников Джозефа Тауэра и Нельсона Кука являются идентичными, или, по крайней мере, слишком похожими. Я сверил все тщательнее, дабы не делать поспешных выводов. И я оказался прав. Темой обоих сочинений является описание городских улиц. «Нью-Йоркские закоулки» - название сочинения ученика Кука. «Улицы Нью-Йорка» - сочинение Джо Тауэра.

– Совершенно верно, - прервала его миссис Тауэр. – Мой сыночек обожает наш город, и все время восхищается его улицами! Правда, Джозеф?

– Угу, промычал он с дивана, не подымая головы.

– Вот видите.

– В сочинениях, - спокойно продолжал мистер Гербехем, - неоднократно встречаются повторяющиеся выражения. А описываемыми улицами выбраны одни и те же Западная авеню, Грин стрит и Милк стрит.

– Любимые улицы Джо! – не унималась миссис Тауэр.

– Таким образом, перед нами очевидный факт кражи идеи и списывания, - заключил мистер Гербехем. – Нам остается узнать, кто виноват и наказать его по заслугам, так как в любом случае, сочинение очень хорошее, и автора следует отправить на конкурс.

– Какой конкурс, мистер Гербехем? – поинтересовалась миссис Томпсон.

– На конкурс молодых авторов. Он проходит у нас ежегодно. Самые выдающиеся сочинения мы, учителя, отправляем на него. А победитель получает грамоту и знак почета на нашей доске. Несмотря на жульничество, я не хотел бы лишать автора такой возможности. Ну, - учитель встал из-за стола, - не хотите ли вы, господа признаться?

– Это мое сочинение, - сказал Нельсон, прямо смотря в глаза учителю.

Тут миссис Тауэр громко расхохоталась.