Путешествия
Шрифт:
И от дождей, и от простого гула.
Он стар, мой дом, хотя еще не дряхл,
И он меня переживет, наверно…
И потому я вновь в его стенах
И возвращаться буду неизменно.
11 июля 2011 г.
Возвращение
Семь лет спустя… Я снова в кухне.
Часы все так же на стене.
Горит фонарь. И тонким
Я шелест шин ловлю извне.
Прошло семь лет, а что же сталось?
И что ушло, а что осталось?
Кто ждет меня? Кого я жду?
Вот я пишу все в той же кухне,
А за окном сентябрь жухнет,
Листву теряя на ветру.
Вот выйду в город я однажды,
Потом еще, потом опять,
И буду так под шаг свой каждый
И узнавать, и вспоминать,
И думать: что же изменилось?
Когда бы время проносилось
Еще неслышней? Но смотри:
Не за ночь выросли деревья,
И изменились цветом двери,
И чуть погнулись фонари…
29 сентября 2010 г.
Москва
В этом городе нет ни баварских фахверков,
Ни римских развалин.
Здесь свирепствовал Грозный
И страх наводил грозный Сталин.
Здесь весною цветы Маргариты
Всем женщинам дарят.
Звуки резки, а краски размыты,
И призрачны дали.
Купола золотые – как лук
На большом огороде.
И взирают в молчанье поэты
На лица народов
Разноцветных, как будто мозаика
В дивной витрине.
Здесь скучает Европа,
И Азия дремлет поныне.
Этот дивный серай —
Разбазарней турецких базаров.
Здесь индусы, китайцы,
И негры, и даже хазары.
И не нужно стараться,
Чтоб здесь потеряться случайно.
И найти, и найтись —
это, право, великая тайна
В этом городе, что мне так близок,
И нужен, и дорог.
И за солнцем осветит все небо
Грозы яркий всполох
6 января – 16 сентября 2012 г.
Хитровка
По улицам заснеженным московским
Сейчас иду; мороз кусает щеки;
Троллейбус тормозит у перекрестка,
Где светофор мигает одинокий;
Плывет декабрь чинно над Покровкой,
В причудливые формы замерзая,
А во дворах раскинулась Хитровка
И шепотом холодным зазывает
В свои глубины. Тот же журналист,
Как Дант, к ее кругам неутомимо
Стремлюсь, как будто здесь еще есть жизнь,
Та старая, московская. И зримо
Мне
В бомже, что караулит у Николы
И просит дать ему хотя б пятак, —
И страх Любви сквозит в ухмылке злобы.
22 декабря 2012 г.
Бирюлево
Я люблю бирюлевские ночи:
Затихает далекая МКАД,
Смотрят сны внуки старых рабочих,
Пока деды их тихо ворчат.
Здесь врастают в асфальты родные
Все дома; и неслышно бредет
Чья-то тень; и молчат верстовые
Под мелодию здешних широт.
И едва ль объясненье найдется,
Почему год из года опять
Едут люди под южное солнце
Жизнь менять, продолжать, начинать.
Я когда-то и сам, между прочим,
Дом искал на просторах чужих, —
Но мои бирюлевские ночи
Мне родней становились вдали.
И роскошные замки с дворцами,
Виллы, бунгало, старый коттедж
Меркли рядом с простыми стенами
Башен серых, домов цвета беж.
К деревянному старому храму,
И к автобусной давке с утра
Так случайно и так долгожданно
Возвратила меня простота
И утрами звучит благовестом,
Вечерами – приливом шоссе.
Здесь мое заповедное место
На тройной – не песчаной – косе.
5 мая 2018 г. – 18 апреля 2021 г.
Ивановская горка
С Ивановской горки я вижу Ивана в Кремле
И место, откуда на поле ушли Куликово
И прочие войны все те, кто покоится ныне в земле,
О ком сохранилось случайно в истории слово.
Здесь Малый Израиль выходит торцом на тюрьму,
Которой пристроили купол вполне флорентийский.
Ну, как зарекаться, что взять не придется суму,
Скажите же, Осип, мой друг, в этой жизни российской,
Где каждый поэт – завсегда бесприютен и прост
В быту, но не в мыслях, и тем попрекается часто.
Венок иль венец здесь всегда присуждают на рост,
А ты, будь любезен, неси свою ношу бесстрастно.
И я в переулках брожу, где бывали по разным делам
Чайковский и Пушкин, Саврасов и Станиславский,
Где раз Гиляровский устроил разнос босякам,
И где Левитан был чужою женою обласкан.
Я вижу их тени; они не уходят совсем
Ни в полдень, ни ночью. Как стражи Ивановской горки,