Путеводитель по Библии
Шрифт:
Первая и вторая поездки Павла
Деян., 18: 1. После сего Павел, оставив Афины, пришел в Коринф…
Деян., 18: 5. А когда пришли из Македонии Сила и Тимофей, то Павел понуждаем был духом свидетельствовать Иудеям, что Иисус есть Христос.
Всего в Коринфе Первое
Труба Божия
Очевидно, фессалонийская церковь, главным образом языческая, была не привыкшей к теологическим принципам, развитым в иудаизме фарисеями, и не интересовавшейся вопросами воскресения и Страшного суда. Павел заверяет их и описывает Второе пришествие в драматических терминах:
1 Фес., 4: 16–17. …Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдет с неба, и мертвые во Христе воскреснут прежде; потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем.
Описание «глас Архангела и труба Божия» живет с нами в распространенной традиции архангела Гавриила, протрубившего в последнюю трубу, когда грядет Страшный суд. Павел также говорит об этой последней трубе в Первом послании к коринфянам:
1 Кор., 15: 51–52. Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся.
Однако Павел не говорит, что это Гавриил трубит в свой рог, также и об этом больше нигде в Библии не говорится.
Павел убежден, что время Второго пришествия не будет надолго отсроченным, и, конечно, использование местоимения «мы» в Первом послании к фессалоникийцам (4: 17) указывает на его убеждение в том, что великий день приходит в свой собственный срок. Однако он достаточно осторожен, чтобы не указывать точное время:
18. ВТОРОЕ ПОСЛАНИЕ К ФЕССАЛОНИКИЙЦАМ
Человек греха
Человек греха
Второе послание к фессалоникийцам, должно быть, последовало сразу же за первым, так что его также можно датировать 50 г. и считать, что оно было написано в Коринфе.
Очевидно, Первое послание Павла наделало много шуму. Некоторые из фессалоникийцев отвергали возможность Второго пришествия, так как все, казалось, развивалось очень плохо, а преследователи казались очень могущественными.
Поэтому Павел снова энергично описал Судный день, как время наказания тех, кто казался столь торжествующими теперь:
2 Фес., 1: 7–8. А
Он убеждает их, что приходит великий день, но указывает на то, что необходимой прелюдией к этому дню является временный триумф зла. Сама жестокость времен с этой точки зрения является не чем иным, как еще одним свидетельством близости Второго пришествия:
2 Фес., 2: 3–4. Да не обольстит вас никто никак: ибо день тот не придет, доколе не придет прежде отступление и не откроется человек греха, сын погибели, противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею, так что в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога.
Это реминесценция отрывка из Книги Даниила, упоминающем о селевкидском преследователе Антиохе IV:
Дан., 11: 36. И будет поступать царь тот по своему произволу, и вознесется и возвеличится выше всякого божества…
Таким образом возникает некоторая параллель. Поскольку успех к Маккавеям пришел только после мрачных дней правления Антиоха IV, так и Второе пришествие произойдет после темных дней «человека греха». Действительно, слова Даниила можно рассматривать как обращение непосредственно к Маккавейской эпохе и в конечном счете к Судному дню.
Возможно, Павел повторяет здесь еврейскую мистическую мысль (у которой, в свою очередь, могут быть вавилонские и персидские корни), в которой есть некоторая симметрия между началом и концом творения. Так, как намекается в некоторых библейских стихах, небо и земля были сотворены, но вначале через уничтожение Тиамат в вавилонском мифе или Левиафана. В конце этого творения происходит второе творение более великолепного вида, которое появляется после второй победы над старым врагом.
Иезекииль описывает такое последнее сражение между силами добра и зла в своем описании Гога из земли Магога. Как только Гог был уничтожен, было установлено идеальное царство.
Создатели еврейской легенды за столетие до Иисуса этому последнему искусителю Бога дали имя Велиар. Возможно, эта легенда о Велиаре основывалась не только на Антиохе IV, но впоследствии также и на других великих врагах еврейского национализма типа Помпея и Ирода Великого.
Именно на этого последнего врага ссылается Павел, когда намеренно связывает противоположности:
2 Кор., 6: 15. Какое согласие между Христом и Велиаром? Или какое соучастие верного с неверным?
В Евангелиях Иисус перечисляет бедствия, которые пали бы на мир перед Страшным судом, и это включает в себя грешников, которые притворно говорят от имени Бога. Это лжемессии:
Мф., 24: 24. Ибо восстанут лжехристы…
В Первом послании от Иоанна такие лжемессии упоминаются как «антихристы» («враждебные Христу»).