Путеводитель по Галактике для автостопщиков

Адамс Дуглас

Друзья, которых он завел на Земле, считали его эксцентричным, но безобидным человеком — пьяницей со странными привычками. Например, он часто являлся без приглашения на университетские вечеринки, напивался и начинал глумиться над любым бывшим там астрофизиком до тех пор, пока его не вышвыривали вон.

Иногда, в странном отвлеченном настроении, он, как загипнотизированный, смотрел в небо, пока кто-нибудь не спрашивал его, что он делает. Он виновато вздрагивал, затем, успокоившись, усмехался.

— Да так, высматриваю летающие тарелки, — шутил

он, и все смеялись и спрашивали, какие именно летающие тарелки он надеется увидеть.

— Зеленые! — отвечал он с ехидной улыбкой и бешено хохотал, а затем бросался к ближайшему бару и заказывал всем невероятное количество выпивки.

Как правило, такие вечера кончались плохо. Форд напивался до одури, затаскивал в угол какую-нибудь девушку и невнятно пытался втолковать ей, что на самом деле цвет летающих тарелок большого значения не имеет. После этого он полупарализованно ковылял по ночной улице и спрашивал у полицейских, как добраться до Бетельгейзе. Полицейские обычно говорили ему что-нибудь вроде:

— А не пора ли Вам домой, сэр?

— Давно пора, милый, давно пора, — неизменно отвечал в таких случаях Форд.

В действительности же, глядя отрешенно в ночное небо, он высматривал там любую, какую угодно летающую тарелку. Он говорил «зеленые» лишь потому, что космические коммивояжеры с Бетельгейзе были обычно зелеными.

Форд Префект в отчаянии ждал хоть какой-нибудь летающей тарелки, потому что пятнадцать лет — слишком долгий срок, чтобы застрять где-то, тем более в таком умопомрачительно скучном месте, как Земля.

Форду не терпелось поскорее ее дождаться, потому что он знал, как путешествовать автостопом на летающих тарелках. Еще он знал, как можно посмотреть чудеса Вселенной меньше, чем за тридцать альтаирских долларов в день.

Форд Префект был разъездным корреспондентом-исследователем замечательнейшей книги «Путеводитель по Галактике для автостопщиков».

Человеческие существа превосходно ко всему адаптируются, и к полудню жизнь возле дома Артура приобрела обыденный характер. Общепринятой ролью Артура было лежать, хлюпая, в грязи и время от времени требовать адвоката, свидания с матерью или хорошую книгу. Общепринятой ролью мистера Проссера было развлекать Артура время от времени новыми затеями вроде бесед на темы «О благе общества», «О победном шествии прогресса», «Вы знаете, ведь мой дом тоже однажды снесли и даже не извинились» и прочими увещеваниями и угрозами. Общепринятой ролью бульдозеристов было сидеть, пить кофе и рассуждать, могут ли профсоюзные законы обернуть данную ситуацию к их материальной выгоде.

Земля медленно двигалась по своей орбите.

Грязь, в которой лежал Артур, начала высыхать под солнцем. Его снова накрыла тень. Она сказала:

— Привет, Артур.

Артур взглянул вверх, щурясь от солнца, и с удивлением увидел над собой Форда Префекта.

— Форд! Привет, как поживаешь?

— Отлично, — ответил Форд. — Послушай, ты не занят?

— Занят? — воскликнул Артур. — Ну, видишь ли, я тут

лежу перед этими бульдозерами, чтобы они не сломали мой дом, а кроме этого… в общем-то нет, а что?

На Бетельгейзе нет сарказма, поэтому Форд Префект зачастую не распознавал его, если только специально на этом не концентрировался. Он сказал:

— Вот и хорошо. Мы можем где-нибудь поговорить?

— Что? — удивился Артур Дент.

Но тут Форд как будто вдруг забыл о нем и несколько секунд смотрел в небо, застыв, как кролик, пытающийся кинуться под колеса. Потом он торопливо присел на корточки возле Артура.

— Нам нужно поговорить, — сказал он быстро.

— Хорошо, — сказал Артур, — давай поговорим.

— И выпить, — сказал Форд. — Жизненно важно, чтобы мы поговорили и выпили, прямо сейчас. Пойдем в паб.

Он снова посмотрел на небо, нервно и напряженно.

— Послушай, ты разве не понимаешь? — воскликнул Артур. Он показал на Проссера. — Этот человек хочет снести мой дом!

Форд взглянул на него с недоумением.

— А разве он не может сделать это без тебя? — спросил он.

— Я не хочу, чтобы он это делал!

— А, вот оно что.

— Форд, да что случилось? — спросил Артур.

— Ничего. Ничего не случилось. Слушай, я должен сказать тебе самую важную вещь в твоей жизни. Я должен сказать ее тебе прямо сейчас, в баре «Лошадь и кучер».

— Почему там?

— Потому что тебе потребуется как следует выпить.

Форд пристально посмотрел на Артура, и Артур в смятении почувствовал, как слабеет его воля. Он не знал, что причиной этому была старая игра, которой Форд научился в гиперкосмических портах, обслуживающих мадранитовые рудные пояса в звездной системе Бета Ориона.

Эта игра имела нечто общее с земным перетягиванием каната. Играли в нее так: два противника садились за стол напротив друг друга, перед каждым стоял стакан. Посередине ставили бутылку джанкс-спирта, обессмерченного в древней песне орионских шахтеров:

Ох, не наливайте мне старинного джанкс-спирта Ой, не наливайте мне старинного джанкс-спирта Крыша едет, глазки в кучку, заплетается язык Ой, налейте мне еще проклятого джанкс-спирта.

Затем каждый из противников концентрировал свою волю на бутылке и старался наклонить ее взглядом и вылить спирт в стакан другого, который его и выпивал. Бутылку вновь наполняли и играли еще раз. Затем еще.

Начав проигрывать, вы проигрывали наверняка, потому что джанкс-спирт имеет свойство подавлять телепсихику. Когда оговоренный объем выпивался, проигравший должен был выполнить фант, который обыкновенно бывал непристойно физиологичным.

Форд Префект обычно играл на проигрыш.