Путеводитель по миру Братства Черного Кинжала
Шрифт:
Бэлла поерзала в кресле-качалке, стоявшем в детской, заправила одеяло под подбородок дочери и погладила щечку Наллы.
А вот не таким уж и замечательным следствием материнства стала усилившаяся женская интуиция.
Находясь под надежной крышей особняка Братства, она знала наверняка: что-то было не так. Будучи здоровой и в полной безопасности, в детской, которая, казалось, сошла с картинки, иллюстрирующей журнальную статью «Здесь живет идеальная семья», она все равно не могла отделаться от ощущения, что в комнате стоит душок, похожий на вонь сдохшего
Конечно, все эти проблемы с интуицией, были ли они связаны с материнством или нет, представляли собой историю без слов и вне временного пространства. Это подготавливало тебя к плохим новостям, но беспокойство все равно не сопровождалось никакими существительными или глаголами, не имело никаких отметок дата/время. И вот пока ты сидишь, окруженная ужасом, который впивается в тебя, словно холодная и мокрая тряпка, прижатая к шее, твой мозг пытается рационализировать ощущения, считая это наилучшим выходом. Может быть, это Первая Трапеза еще не улеглась в желудке. Или это просто беспричинное беспокойство?
Возможно…
Проклятье, а что если этот миксер в ее животе – вовсе не интуиция? Может, это принятое решение, которое пока не улеглось в желудке.
Да, весьма вероятно, что дело было именно в этом. После всей дерготни, надежд, беспокойств, попыток найти решение их с Зедом проблем, она должна рассуждать здраво. Она пошла против него… но в ответ не последовало почти никакой реакции.
Никаких «я хочу, чтобы вы остались», даже без «я поработаю над этим».
Он лишь ушел на поле боя.
Что было в своем роде ответом, так ведь?
Оглядывая детскую, она отмечала то, что ей предстоит взять с собой… немного – только две сумки: одну для Наллы, одну для себя. Она с легкостью достанет другую корзину для использованных подгузников, колыбельку, пеленальный столик…
Куда ей идти?
Самым простым решением был один из домов ее брата. У Ривенджа их было несколько, а ей стоило лишь попросить. Черт, какая ирония. Она так боролась за свободу, а теперь раздумывала, не вернуться ли обратно.
Не раздумывала. Решала.
Бэлла наклонилась в бок, достала из кармана джинсов мобильный и набрала номер Рива.
После второго гудка ей ответил знакомый низкий голос:
– Бэлла?
На заднем фоне слышался рев музыки и разговоры людей, доносились звуки, обычно сопровождающие переполненное помещение.
– Привет.
– Алло? Бэлла? Подожди, я пройду в свой офис. – После долгой шумной паузы, грохот внезапно стих.
– Эй, как ты и твое маленькое чудо поживаете?
– Мне нужно место, куда я могу переехать.
Тишина. Потом ее брат спросил:
– Для двоих или для троих?
– Для двоих.
Еще одна длинная пауза.
– Мне нужно убить этого тупого ублюдка?
Холодный злой голос немного напугал ее, напомнив о том, что ее дорогой брат был не из тех мужчин, которых
– Боже, нет.
– Говори, сестра моя. Расскажи мне, что происходит.
Смерть – это черная посылка, которая, приходя разным людям, бывает разных форм, размеров и разного веса. Но, все же, обнаружив ее у парадного входа, ты наверняка знаешь отправителя – тебе даже не надо проверять адресанта или вскрывать коробку.
Ты просто знаешь.
Развалившись на пути у двух лессеров, Зед понял, что его посылка прибыла. Единственной мыслью, оставшейся в его голове, было осознание того, что он пока не готов принять присланное.
Впрочем, это не та вещь, от которой можно отказаться.
Стоя над ним в слабом сиянии какого-то света, лессеры замерли, словно он был последним, что они ожидали встретить на своем пути. А потом они достали пушки.
Напоследок Зед не сказал ни слова; он увидел лишь картинку, которая полностью затмила два дула, нацеленные в его голову. Он увидел Бэллу с Наллой в кресле-качалке в детской. Это не было воспоминанием о прошлой ночи: о носовых платках, красных воспаленных глазах и мрачном близнеце. Нет, это была картина двухнедельной давности: Бэлла сидела и смотрела на малышку с любовью и нежностью. Почувствовав, что он стоит на пороге, она подняла глаза, и на какое-то время эта любовь в ее взгляде окутала и его.
Прозвучали два выстрела, но к его удивлению единственной болью, которую он почувствовал, стало жжение в ушах от пронзительного звука.
Два последовавших шлепка отдались эхом от украденных богатств.
Зед поднял голову. Куин и Рейдж стояли прямо позади лессеров, опуская пистолеты. С ними были и Блэй с Джоном Мэтью также со взведенными курками.
– Ты в порядке? – спросил Рейдж.
Нет. Одно большое жирное волосатое «нет».
– Да. Да, я в норме.
– Блэй, назад в туннель со мной, – сказал Рейдж. – Джон и Куин, остаетесь с ним.
Зед снова опустил голову на пол, прислушиваясь к звукам удалявшихся шагов. В последовавшей зловещей тишине на него накатила волна тошноты, и каждый дюйм его тела начало трясти; он поднес руки к лицу и понял, что они дрожат, словно флаги на ветру.
Джон дотронулся до него, и Зед подскочил от неожиданности.
– Я в порядке… я в порядке…
Джон показал: «Мы вытащим тебя отсюда».
– Откуда… – Он откашлялся. – Откуда мне знать, что это происходит на самом деле?
«Прости? Откуда тебе…?».
Зейдист ощупал лоб, словно пытаясь проткнуть то место, куда целились убийцы.
– Откуда мне знать, что все это – настоящее? А не… Откуда мне знать, что я не умер?
Джон оглянулся на Куина, словно не знал, что сказать в ответ и искал поддержки. Потом с силой ударил себя в грудь. «Я знаю, что я здесь».
Куин наклонился и сделал то же самое – глубокий низкий звук родился в его груди:
– Я тоже.
Зейдист снова опустил голову, тело словно пыталось выбраться из кожи, и он чувствовал себя так, будто танцует чечетку на твердом полу.