Путевой обходчик

Кречетов Валерий

— А как будем пить? За здравие или за упокой? — с ухмылкой уточнил он.

Поднявшиеся было бокалы снова опустились. Никто не знал, как реагировать

на эту реплику. Тогда одна из присутствующих — завитая блондинка, по виду немногим трезвее очкастого Сержа, — поднялась со стула и громко объявила:

— Пью за Катьку! Она не пропадет.

— За Катю!

— За Катю!

— За нее!

Гости поднялись со стульев и принялись чокаться бокалами и рюмками, да так резво, что именинница даже немного приревновала.

— Она не пропадет, — повторила завитая блондинка, отхлебнула шампанского и поглядела в окно.

Мимо ресторана, взревев мотором, пронесся серебристый мотоцикл. Некоторое время блондинка ошеломленно глядела в окно, потом повернулась к гостям и, заикаясь, произнесла, показывая

пальцем на окно:

— Там… там… Ка…

Глаза блондинки закатились под веки, и она, выронив бокал из вялых пальцев, потеряла сознание. Праздник был окончательно испорчен…

Серебристый мотоцикл, ревя как зверь, несся по Кутузовскому проспекту, унося на себе бывшего морского пехотинца Виктора Громобоева, внезапно превратившегося в богача, и Катю Стороженко, простую московскую девушку, в одночасье ставшую подругой миллионера.

А глубоко под землей, там, куда годами не ступает нога человека, огромное окровавленное существо с выжженными глазами, подняв лицо к сводам туннеля, угасающим голосом выло свою прощальную песню. И в песне этой не было ни жалобы, ни просьбы, ни надежды, одна только слепая, неисчерпаемая ярость…