Путевые заметки (сборник)
Шрифт:
«А, дурак!» — подумала madame Лузина и перебила:
— Да что ж мы в передней?.. Пожалуйте в столовую...
— Да, милости просим в столовую, — скрепил Павел Петрович, — прошу!
Вся компания, согнувшись, пролезла под черной трубой и вышла в столовую.
— Я и говорю, — продолжал Павел Петрович, обнимая за талию гостя, — коммунизм... Спору нет: Ленин человек гениальный, но... да, вот не угодно ли пайковую... хе-хе! Сегодня получил... Но коммунизм — это такая вещь, что она, так сказать, по своему существу... Ах, разорванная?
— Погоди, Поль! Ксаверий Антонович, чай до или после?
— Я думаю... э-э, до, — ответил Ксаверий Антонович.
— Ксюшка! Примус! Сейчас все придут! Все страшно заинтересованы! Страшно! Я пригласила и Софью Ильиничну...
— А столик?
— Достали! Достали! Но только... Он с гвоздями. Но ведь, я думаю, ничего?
— Гм... Конечно, это нехорошо... Но как-нибудь обойдемся...
Ксаверий Антонович окинул взглядом трехногий столик с инкрустацией, и пальцы у него сами собою шевельнулись.
Павел Петрович заговорил:
— Я, признаться, не верю. Не верю, как хотите. Хотя, правда, в природе...
— Ах, что ты говоришь! Это безумно интересно! Но предупреждаю: я буду бояться!
Madame Лузина оживленно блестела глазами, затем выбежала в переднюю, поправила наскоро прическу у зеркала и впорхнула в кухню. Оттуда донесся рев примуса и хлопанье Ксюшкиных пяток.
— Я думаю, — начал Павел Петрович, но не кончил.
В передней постучали. Первая явилась Леночка, затем квартирант. Не заставила себя ждать и Софья Ильинична, учительница 2-й ступени. А тотчас же за ней явился и Боборицкий с невестой Ниночкой.
Столовая наполнилась хохотом и табачным дымом.
— Давно, давно нужно было устроить!
— Я, признаться...
— Ксаверий Антонович! Вы будете медиум! Ведь да? Да?
— Господа, — кокетничал Ксаверий Антонович, — я ведь, в сущности, такой же непосвященный... Хотя...
— Э-э, нет! У вас столик на воздух поднимался!
— Я, признаться...
— Уверяю тебя, Маня собственными глазами видела зеленоватый свет!..
— Какой ужас! Я не хочу!
— При свете! При свете! Иначе я не согласна! — кричала крепко сколоченная, материальная Софья Ильинична. — Иначе я не поверю!
— Позвольте... Дадим честное слово...
— Нет! Нет! В темноте! Когда Юлий Цезор выстучал нам смерть...
— Ах, я не могу! О смерти не спрашивать! — кричала невеста Боборицкого, а Боборицкий томно шептал:
— В темноте! В темноте!
Ксюшка, с открытым от изумления ртом, внесла чайник. Madame Лузина загремела чашками.
— Скорее, господа, не будем терять времени!..
И сели за чай...
...Шалью, по указанию Ксаверия Антоновича, наглухо закрыли окно. В передней потушили свет, и Ксюшке приказали сидеть на кухне
II
Ксюшка заскучала и встревожилась сразу. Какая-то чертовщина... Всюду темень. Заперлись. Сперва тишина, потом тихое, мерное постукивание. Услыхав его, Ксюшка застыла. Страшно стало. Опять тишина. Потом неясный голос...
— Господи?..
Ксюшка шевельнулась на замасленном табурете и стала прислушиваться...
Тук... Тук... Тук... Будто голос гостьи (чистая тумба, прости, Господи!) забубнил:
— А, га, га, га...
Тук... Тук...
Ксюшка на табурете, как маятник, качалась от страха к любопытству... То черт с рогами мерещился за черным окном, то тянуло в переднюю...
Наконец не выдержала. Прикрыла дверь в освещенную кухню и шмыгнула в переднюю. Тыча руками, наткнулась на сундуки. Протиснулась дальше, пошарила, разглядела дверь и приникла к скважине... Но в скважине была адова тьма, из которой доносились голоса...
III
— Ду-ух, кто ты?
— А, бе, ве, ге, де, е, же, зе, и...
Тук!
— И! — вздохнули голоса.
— А, бе, ве, ге...
— Им!
Тук... Тук, тук...
— Им-пе-ра! О-о! Господа...
— Император На-по...
Тук... Тук...
— На-по-ле-он!!. Боже, как интересно!..
— Тише!.. Спросите! Спрашивайте!..
— Что?.. Да, спрашивайте!.. Ну, кто хочет?..
— Дух императора, — прерывисто и взволнованно спросила Леночка, — скажи, стоит ли мне переходить из Главхима в Желеском? Или нет?..
Тук... Тук... Тук...
— Ду-у... Ду-ра! — отчетливо ответил император Наполеон.
— Ги-и! — гигикнул дерзкий квартирант.
Смешок пробежал по цепи.
Софья Ильинична сердито шепнула:
— Разве можно спрашивать ерунду!
Уши Леночки горели во тьме.
— Не сердись, добрый дух! — взмолилась она. — Если не сердишься, стукни один раз!
Наполеон, повинуясь рукам Ксаверия Антоновича, ухитрившегося делать два дела — щекотать губами шею madame Лузиной и вертеть стол, взмахнул ножкой и впился ею в мозоль Павла Петровича.
— Сс-с!.. — болезненно прошипел Павел Петрович.
— Тише!.. Спрашивайте!
— У вас никого посторонних нет в квартире? — спросил осторожный Боборицкий.
— Нет! Нет! Говорите смело!
— Дух императора, скажи, сколько времени еще будут у власти большевики?
— А-а!.. Это интересно! Тише!.. Считайте!.. Та-ак, та-ак, — застучал Наполеон, припадая на одну ножку.
— Те... эр... и... три... ме-ся-ца!
— А-а!..
— Слава Богу! — вскричала невеста. — Я их так ненавижу!
— Тсс! Что вы?!
— Да никого нет!
— Кто их свергнет? Дух, скажи!..
Дыхание затаили... Та-ак, та-ак...
...Ксюшку распирало от любопытства...