Пути-дороги
Шрифт:
– Кто знает?
– Что ж там знать? Повесили б, говорю тебе!
– А почему ты так думаешь?
– Почему, почему!.. Тоже мне новый почемукин объявился!.. Что ты ко мне пристал?
– зашумел солдат, должно быть больше сердясь на себя оттого, что не мог сразу ответить.
Он помолчал, подумал и уже уверенно выложил:
– Ты видал, что в Гарманешти творится? Подняли румыны голову. Митинги у них там и прочее. По шапке хотят они своего Антонеску. А откуда у румын взялась такая храбрость, как ты думаешь?
– наступал на своего оппонента солдат.-
Сквозь сетку брызгами лился яркий полдневный свет, рябил мельчайшими бликами бронзовые лица артиллеристов, нагревал стальные тела орудий.
– Снять сетки!
– скомандовал старший на батарее, и огневые ожили.
– Гляньте, ребята, пехота уже навострила уши!
– крикнул Громовой, показывая на стрелков, которые, облокотившись на кромки окопов, напряженно всматривались вперед, в подернутые текучим маревом седые горбы дотов.
Недалеко от батареи Гунько расположился со своим молодым помощником старшина Фетисов. Он и Федченко, тот самый юный солдат, которого Фетисов когда-то обучал окопному искусству, приготовились бить по амбразурам дотов. По должности старшины роты ему, Фетисову, находиться бы не здесь, но он упросил командира роты и комбата разрешить ему произвести "эксперимент", испытать новое свое изобретение - бронебойку с оптическим прицелом. Адъютант старший батальона, лейтенант Марченко, только что возвратившийся из госпиталя, плохо верил в затею Фетисова и сказал ему:
– Бросил бы ты, старшина, заниматься ерундой. Ничего из этого не получится.
Фетисов удивился таким словам Марченко, но спорить с начальником не полагалось. За старшину, однако, вступился комбат и разрешил испытать новое оружие. А когда Фетисов отошел, комбат сказал, обращаясь к адъютанту старшему:
– Не понимаю я тебя, Марченко. Ведь грамотный ты человек. Штабное дело поставил в батальоне неплохо. И вдруг не уразумел простых вещей. Ведь для нас Фетисов - клад!
3
Генерал Сизов с самого утра находился на своем наблюдательном пункте. Сюда позже пришел и начальник политотдела. Демин вместе с работниками своего аппарата последние дни почти все время находился в полках, проверяя готовность подразделений, накоротке совещаясь с заместителями командиров по политической части, с парторгами, комсоргами и агитаторами. Сейчас полковник делился с генералом своими впечатлениями.
– В первом батальоне тюлинского полка были?
– спросил Сизов.
– Был.
– Как там Марченко себя чувствует?
– По-моему, с ним все в порядке. Хлопочет, ни себе, ни другим покоя не дает. Не без заскоков, конечно. Не хотел, например, дать старшине Фетисову испытать свое изобретение. В батальоне этом есть такой
– Фетисов-то? Знаю о нем. Еще по Днепру! Конструктор-рационализатор!
– Вот-вот! Какая светлая голова! Вы знаете, что он придумал? Бронебойное ружье с оптическим прицелом, то есть снайперскую бронебойку. Буду, говорит, по амбразурам дотов бить. Каково!
– Ловко придумал, ничего не скажешь!
– от души похвалил генерал.-Наверное, в дивизии таких много, только мы их плохо знаем. Ваши политработники, Федор Николаевич, в первую очередь должны присматриваться к таким людям и сообщать о них нам. Мы, начальники, должны учиться у таких своих солдат. Ведь это золотой народ. Сколько полезного они могут подсказать нам!
Демин помрачнел. "Начальник политотдела - и упустил такой важный вопрос",- подумал он про себя осуждающе.
– Выберем подходящее время и место. Проведем вроде слета бывалых воинов,- сказал он.
– Хорошая мысль. Обязательно созовем такой слет. А пока что дайте указание своим работникам, чтобы присматривались к людям, искали в ротах своих Фетисовых...- генерал еще что-то хотел сказать, но подошел адъютант и показал на часы.
– Пять минут осталось, товарищ генерал.
– Хорошо. Передайте командирам полков, чтобы не отходили от аппаратов,- лицо комдива приняло свое обычное суровое выражение, которое -Демин знал это - станет радостно воодушевленным, как только начнется дело.
Сизов снова обратился к полковнику Павлову:
– Так вы, Петр Петрович, полагаете, что разведчики все еще находятся в доте?
– Да, Иван Семенович, так. Иначе немцы не стали бы стрелять по своему же доту,- ответил Павлов, чаще обычного встряхивая контуженым плечом.- И Забаров убежден в этом. А ведь он, сами знаете, ошибается редко. И очень просил меня, чтобы артиллеристы не трогали центрального дота.
– А если разведчиков уже нет? Вы понимаете...
Оба замолчали.
– Понимаю,- после некоторого раздумья сказал Павлов.
– Если в доте в самую последнюю минуту окажется враг, то это - сотни наших жертв, и полки не прорвутся...
– Вы - командир дивизии, принимайте решение сами,- глухо проговорил до этого молчавший Демин.
Лицо генерала налилось кровью. Он подошел к стереотрубе, глянул в нее, потом оторвался и снова заговорил, обращаясь к офицерам, но только уже на другую тему:
– Как видите, опять на нашу долю пришлась самая неблагодарная задача...
– Делать вид, что мы-то и являемся гвоздем всего дела, главным направлением?
– начальник политотдела устало улыбнулся, вспомнив, что точно такую же задачу дивизия выполняла на Донце.- А мне думается, Иван Семенович, что это - самая благодарная задача: обманывать противника, путать все его карты.
– Так-то оно так. Но люди...- генерал поморщился, помрачнел.-Впереди сплошные доты, а у нас артиллерии... сами знаете. Половину орудий пришлось отдать левому соседу. Вся надежда на тяжелые пушки. А сегодня отправили все тому же левому соседу еще две минометные батареи.