Пути истории
Шрифт:
Франция, как и Германия, находила свою колониальную империю недостаточной [168] . Кроме того, она хотела получить обратно от Германии Эльзас и Лотарингию, рассчитаться за поражение 1871 г., и так, чтобы оно никогда не могло повториться. Германия угрожала и африканским владениям Франции [169] .
И наконец, Россия была заинтересована прежде всего в развале Османской империи и в выходе на Средиземное море, а также не оставляла мечты о великой славянской империи, которая должна была включить чехов, словаков, словенцев, сербов, хорватов и болгар. Хотя об этом публично не говорилось, но пример Польши показывал, что Россия рассматривала всех славян лишь как материал для полной русификации.
168
Французские
169
На это указывал Агадирский инцидент 1911 г., когда немецкая канонерка, в нарушение франко-германского соглашения, вошла в марокканский порт Агадир.
Ясно было, что Россия представляла собой опасность для Австро-Венгрии.
Балканская война 1912—1913 гг. началась с союза Болгарии и Сербии против Турции в момент, когда та была занята войной с Италией из-за Ливии. Но в дальнейшем Болгария и Сербия перессорились из-за Македонии: сербы считали македонцев сербами, а болгары — болгарами. В действительности это — особая славяноязычная группа [170] , говорящая на диалекте, близком болгарскому языку. На стороне Сербии выступили Греция и Румыния. Недовольная исходом войны, Болгария стала блокироваться с Австро-Венгрией (и даже Турцией). В результате войны образовалась независимая Албания. Значительные приращения, особенно за счет Эгейских островов, получила Греция. Сербия получила часть Македонии и общую границу с Черногорией. Ее отношения с Турцией и Австро-Венгрией ухудшались, и Сербия твердо связывала свое будущее с поддержкой России.
170
Конечно, современные македонцы-славяне не имеют ничего общего с древними македонянами, родственными грекам и фракийцам и прославившимися в IV в. до н. э. при Александре.
Как упоминалось выше, еще в 1878 г. Австро-Венгрия оккупировала бывшую турецкую область — Боснию и Герцеговину. Австро-Венгрии принадлежали также другие славянские области — польский Краков, Чехия, Словакия, Рутения [171] , украиноязычная Галиция, Хорватия (с далматским побережьем Адриатики) и Словения. Австрийские горцы в значительной мере — онемеченные славяне.
Естественно, что при таких условиях славянские националисты в австро-венгерских владениях ориентировались на Сербию, а в дальнейшем — на Россию.
171
Ныне Ужгородская область Украины. Рутенским (русинским) было и население северной части захваченной Австро-Венгрией Буковины; южная была заселена румынами.
Италия формально входила в тройственный союз с Германией и Австро-Венгрией, но фактически общие с ними интересы были у Италии слабы, и с 1902 г. она была связана секретным соглашением с Францией о том, что в случае нового нападения Германии на Францию Италия сохранит дружественные отношения с последней.
Младотурецкое правительство Османской империи было озабочено модернизацией турецкого общества и вооруженных сил. Младотурки хотели прекратить расчленение Турецкой империи и опасались национальных движений внутри нее, которые уже привели к потере Балкан: в азиатской Турции жили кроме турок многочисленные арабы, армяне, курды и греки, а овладение турецкими проливами было постоянным вожделением европейских держав, и прежде всего России, которая к тому же претендовала на защиту интересов всех христианских подданных Турции (в том числе армян), а также мест, святых для христиан, в Палестине. Поэтому младотурки шли навстречу устремлениям Германии на Ближнем Востоке. Главным инспектором турецкой армии был назначен германский генерал Лиман фон Сандерс, и в стране было много экономических, инженерных и военных советников из Германии. Своим основным потенциальным врагом Турция считала Россию.
К концу 1913 г. все противоречия Европы сплелись в узел, еще невиданная по мощности война нависала над Землею. «Силы мира»,
Российское правительство считало себя готовым к войне: с 1905 по 1913 г. была проделана огромная работа по модернизации армии, в том числе артиллерии и стрелкового оружия; правда, еще не был достроен новый, современный флот на Балтийском и отчасти на Черном море. Конечно, русская сеть железных дорог была недостаточна для современных войсковых перевозок, и мобилизация в России должна была неизбежно стать замедленной.
Но если технологические уроки русско-японской войны принимались во внимание, то не учитывалось ни экономическое положение, ни морально-психологическое состояние населения. Как и в Германии, в России руководство страны тоже мыслило в чисто военных категориях, не сообразуясь ни с экономическими, ни с политическими последствиями, которые неизбежно были бы вызваны вступлением в гораздо более грандиозную войну всего через девять лет после другой войны, позорно проигранной некоему восточному «новообразованию». А ведь и та, «малая» война вызвала потрясение всей российской социальной и государственной структуры.
Когда в июле 1914 г. наследник австро-венгерского престола, эрцгерцог Франц-Фердинанд, генерал-инспектор австро-венгерской армии, прибыл в столицу Боснии Сараево для участия в военных учениях, на него были совершены покушения. Организованы они были сербским тайным агентом, но без ведома и разрешения сербских властей, которые даже пытались предотвратить инцидент. Первое покушение, 28 июня, — с помощью брошенной гранаты — не удалось, но через три четверти часа Франц-Фердинанд и его жена были застрелены из пистолета боснийским гимназистом сербом Гаврилом Принципом. Вспыхнувшее в Австро-Венгрии воинственное настроение было широко поддержано в Германии Вильгельмом II.
Во мнениях относительно того, какие меры должны были быть применены, в Вене разошлись. Но извне главный союзник, германский император Вильгельм II, настаивал, чтобы Сербию покарать. Лишь после почти месячного раздумья, 23 июля 1914 г., Австро-Венгрия предъявила Сербии ультиматум, но дала ей на обдумывание всего 48 часов. 24 июля о нем по дипломатическим каналам было сообщено всем державам. Составлен он был нарочно таким образом, что никакое независимое правительство не могло его принять: он подразумевал глубокое вмешательство Австро-Венгрии во все дела Сербии. Было ясно, что ультиматум направлен на уничтожение Сербии как суверенного государства. Германия брала на себя задачу «локализовать» Россию и не дозволить ее вмешательства. Россия же заявила, что не может допустить австро-венгерское подавление Сербии.
Премьер-министр Сербии Пашич представил ответ на ультиматум в срок. Сербия приняла все условия Австро-Венгрии, кроме двух: она не согласилась на право Австро-Венгрии смещать сербских должностных лиц и на право австро-венгерских должностных лиц действовать на сербской территории для расследования возможной деятельности подрывных организаций и участвовать в судах над этими организациями.
Австро-Венгрия объявила мобилизацию. Англия предложила посредничество держав — Англии, Франции, Германии и Италии. Вильгельм счел принятие Сербией ультиматума победой и сначала предложил ограничиться временной оккупацией Белграда. Но затем австрийское правительство, побуждаемое германским министерством иностранных дел и германским генеральным штабом, 28 июля объявило войну Сербии; 29-го подвергся бомбардировке Белград, и тем самым началось массовое убийство людей, никак не замешанных лично в конфликт.
Хотя Россия и не имела прямого договора о взаимопомощи с Сербией, она была связана с нею интересами и устной договоренностью и потому 30 июля объявила мобилизацию против Австро-Венгрии. Австро-Венгрия приняла встречные меры. В Германии было объявлено «состояние военной тревоги», и 31 июля она предъявила два ультиматума с требованием: Франции — сохранять нейтралитет, России — отменить мобилизацию. При этом характерно, что все стороны мыслили в категориях скорее чисто военных, нежели политических.