Пути, которые не избираем
Шрифт:
Мы втроем стояли в темном переулке, освещенным только горящим человеческим телом в подвешенной железной клетке. Огонь практически потух, тускло мерцая вокруг почерневшего трупа. Стены переулка были из грубой кирпичной кладки, почерневшей от копоти, а земля усеяна обильной смесью свежего дерьма и других ужасных продуктов разложения. Кто–то нарисовал на стене «Дагон должен вернуться!», и довольно недавно, судя по всему. Томми отступил от того, что осталось от мертвой собаки, и отряхнул ботинки, постучав по стене. Сьюзи медленно огляделась, нахмурившись.
Где бы мы ни оказались, Тейлор, не думаю, что это там, где
Ты имеешь в виду, когда мы должны были быть, — проворчал я, просто лишь бы сказать что–нибудь. — Очевидно, что–то пошло не так.
Я направился к концу переулка и уличному шуму за его пределами. Впереди был свет и звуки какой–то цивилизации. Сьюзи и Томми поспешили догнать меня, грязная земля громко хлюпала под их ногами. Я остановился у выхода из переулка, придерживаясь теней, и выглянул на улицу. Томми и Сьюзи пристроились за мной. Улица была оживленной, заполненная в основном пешеходным потоком, а запах стоял еще хуже. Доносился рев постоянной болтовни, смешанной с различными криками животных и случайными столкновениями лошадей и запряженными волами повозок. Мы были определенно в прошлом, но не в достаточно далеком.
Здания были в основном из камня и древесины, всего в два или три этажа. Элементарные блочные структуры с несколькими жалкими следами римской архитектуры. Стиль был главным образом кельтским и немного саксонским, плюс целая куча элементов, которых я не признал. Тротуаров не было, только два густых потока пешеходов по обе стороны от глубоко изрытой грунтовой дороги. Движение по центру перемещалось не намного быстрее, будучи главным образом заполненное конными повозками и грубыми телегами, заряженными такими же грубыми людьми.
Неповоротливые крытые повозки со скрипом ползли вперед, их тяжелые деревянные колеса, глубоко погружались в грязную дорогу. Грязь, дерьмо и отбросы были повсюду, и мухи висели густыми облаками в дымном воздухе. То и дело хорошо одетый человек проезжал верхом на покрытой попоной лошади, разгоняя всех со своего пути. И, наконец, верхом на осле проезжал горбатый пастух, гнавший стадо миниатюрных мамонтов, примерно тридцати сантиметров роста, они весело попискивали, когда топали через грязь.
Ой, какие милые, — неожиданно сказала Сьюзи. Мы с Томми уставились на нее, и она с большим достоинством посмотрела на нас в ответ.
Мы вновь отвернулись к улице.
Судя по архитектуре, я бы сказал, что мы оказались где–то в шестом веке, — сказал Томми. — Римская империя уменьшилась и распалась, и доминирующие кельты ведут войну против вторгшихся саксов. — Мы со Сьюзи с удивлением взглянули на него, и он ощетинился. — Я много читал об этом периоде. Это действительно очень интересно.
Мне все равно, если это крайне увлекательно, мы не должны быть здесь, — сказала Сьюзи. — Мы по крайней мере на пятьсот лет промахнулись от того момента, когда должны были прибыть. Кто–то облажался.
Это не может быть ошибкой, — сказал Томми. — Старец Отец Время не допускает ошибок. Фактически, он и известен тем, что не допускает ошибок.
Он и не ошибся, — сказал я. — Кто–то еще вмешался.
Ярость на мгновение ослепила меня, я ударил в ближайшую ко мне стену, повреждая руку о твердый кирпич и не тревожась, а почти смакуя боль. Я пытался что–то сказать, но охвативший меня гнев сжал мне зубы, и раздалось лишь рычание. Томми начал
Сьюзи приблизилась ко мне, бормоча тихие слова, приводя меня в чувство своим спокойствием и непоколебимостью. Я дышал тяжело, с придыханием, словно меня только что ударили, но невозмутимость Сьюзи, медленно передалась мне, и я совладал с собой. Я затолкал гнев поглубже в себя, чтобы выпустить его позже, когда появиться тот, на ком я оторвусь. Я глубоко вздохнул и кивнул с благодарностью Сьюзи. Она кивнула в ответ. Она поняла.
Я посмотрел в переулок на Томми, который выглядел очень неуверенно.
Все в порядке, — сказал я своим лучшим разумным голосом. — На мгновение, я немного расстроился, но сейчас я в порядке.
Разумеется, — сказал Томми, медленно и неохотно приближаясь ко мне. — Просто, на секунду, ты выглядел… совсем другим, приятель. Я никогда не видел тебя таким. Словно ты мог погубить весь мир, и глазом не моргнуть.
Я хмыкнул.
Ты слишком серьезно относишься к легенде обо мне.
Томми посмотрел на меня с сомнением, а затем снова перевел взгляд на улицу.
Ну, по крайней мере, в шестом столетии Темная Сторона выглядит действительно более мирной, чем та, к которой мы привыкли.
Пока он произносил это, показывая рукой на медленно движущийся трафик, что–то огромное и горбатое, замотанное в развевающиеся тряпки и высохшие внутренности, вышло на середину дороги на длинных, словно ходули, ногах, возвышаясь надо всем остальным. У него была голова, похожая на череп лошади, и длинные много–сочлененные руки, которые заканчивались ужасными когтями. Он рванул по улице на порядочной скорости, каркая словно большая птица, и все остальные поспешили убраться с его пути. Один запряженный волами фургон среагировал слишком медленно, и существо впечатало его в грунтовую дорогу тяжелой ногой. Фургон взорвался под давлением, выбрасывая извозчика вперед, и существо наступило и на него, также, превратив его в кровавое месиво. Высвободившиеся волы разбежались, ревя от страха, пока существо равнодушно продолжало свой путь. Стая двуногих крыс, размером с ребенка, выбежала из переулка напротив нас, и накинулись на мертвого извозчика. Они с ликованием пожирали кровавое месиво, набивая в спешке свои пищащие пасти человеческими руками. В считанные минуты, от извозчика не осталось ничего кроме его костей, которые крысы аккуратно собрали и унесли с собой, когда поспешили обратно в переулок.
Никто не обращал внимания. Люди продолжали идти, возможно, чуть более торопливо, чем до этого. По обе стороны от грязной дороги мужнины, женщины и остальные не поднимали своих голов и спешили, озабоченные только собственными делами. С другой стороны улицы приближалось огромное пламя, высотой больше чем окружающие здания, горящее столь ярко, что трудно было разглядеть, было ли что–нибудь посреди огня. Оно дрейфовало через толпы, потрескивая и дымя, но удерживая жар в себе. Мимо, цепляясь за стены здании промчалась гигантская многоножка с головой полной щелкающих ртов. И огромный шар спрессованных личинок вяло катился по центру дороги, всасывая полезные остатки из взбитой грязи. Я посмотрел на Томми.