Пути Предназначения
Шрифт:
Урдаинг положил ему руки на плечи.
— Это всё ничего, — мягко сказал он Клементу. — Это был всего лишь плохой сон. Мало ли какая дрянь приснится. К настоящей жизни она отношения не имеет. Ты оставайся здесь. Тогда плохие сны забудутся, как и не были.
Клемент закрыл глаза. С ним такого быть не могло. Ведь он же теньм!
Посмотрел на Урдаинга и сказал обречённо:
— Ничего уже не изменить. Поздно.
Клемент снял руки Урдаинга, пошёл к двери.
— Мы будем ждать тебя, —
Клемент резко обернулся.
— Нет… Вы должны всё забыть. Нет! — Он бросился в прихожую, схватил куртку, ботинки, выскочил на улицу. Пробежал куда-то за дома и лишь там оделся. — Нет, — повторил он. — Невозможно. Я всего лишь тень.
Скоростной лётмарш ждал его на стоянке возле комендатуры. Клемент поднял машину в воздух. А дальше мчался, сам не зная куда, пока не разрядились энергокристаллы. Еле дотянул до стоянки в каком-то посёлке, таком же безвестном, как и предыдущий.
Клемент кончиками пальцев прикоснулся к губам. Как жаль, что поцелуй не оставил на них шрама. Тогда у Клемента был бы вечный след сегодняшнего чудесного дня.
И координаты посёлка, где живёт Ламина, неизвестны.
— Всё правильно, — сказал Клемент. — Тень всегда остаётся лишь тенью. Если ты никто и ничто — это навечно. Переменить судьбу невозможно.
Со стороны интерната сверкнула вспышка, спустя несколько мгновений донёсся звук взрыва.
— Что за чёрт? — метнулся к окну Клемент.
Сверкнуло ещё семь вспышек.
— Зажигательные гранаты! — охнул Клемент и побежал к интернату. Горело левое крыло.
Два санитара навинчивали брандспойт на трубу. Другие вытаскивали калек из горящих палат.
— А где врачи? — спросил Клемент.
— Таскают, — буркнул санитар. — Не мешай.
Дым превратил белоснежную форму врачей в такую же серую, как и у санитаров, а пламя сделало её лохмотьями.
— Где посельчане? — не понимал Клемент. — Где пожарные?
— Ты что, совсем дурной? Это же калеки! Никто не придёт мараться об их скверну.
— Ты же пришёл.
— Не мешай, придурок! Не видишь — люди горят!
Клемент через окно запрыгнул в здание интерната. Схватил за плечо какого-то медика.
— Где самые тяжёлые? По весу тяжёлые! Я очень сильный. Могу носить их один.
— Пойдём, — медик повлёк Клемента в палату. — Бери вон того!
Пациент оказался хотя и громоздким, но лёгким как мешок с пухом.
Другой был маленьким, но тяжёлым из-за ортопедических растяжек.
Прочих Клемент не запомнил. Только пламя, удушливый дым и крики боли. Собственную боль Клемент не чувствовал. Не до неё оказалось.
— Всё, — сказала какая-то женщина в форме врача. — На это раз вытащили всех.
— Что значит «на этот раз»? — спросил Клемент. Хотя
— У вас ожоги, — сказала врач. — Идёмте, я обработаю.
— Не надо. В лётмаршной аптечке есть биоизлучатель.
— Вы так помогли нам, господин…
— Где охрана? — взъярился Клемент. — Почему на окнах бьющиеся стёкла? Горючие материалы в палатах для беспомощных людей?
Врач горько рассмеялась.
— Вы что, из Ойкумены сюда свалились? Мне едва хватает денег, чтобы не дать этим беднягам умереть с голода. Медканцелярия не считает нужным тратить средства на людской мусор.
— Но вы можете подать прошение в Коронный совет!
— Каждый год подаю. И каждый год получаю ответ «Нет возможности». Никто не станет финансировать калек.
Клемент пошёл к лётмаршу. Оставаться в посёлке было невыносимо.
— Это не наши, — донеслось до Клемента. — Не блатные и не бригадные. Так и передай почтенной Фогель — залётные сработали. Зуб даю.
— Мы проверим.
— Посельчане тоже ни при чём. Слово перед великой матерью.
Клемент оглянулся на говорящих. Медбрат из интерната и наурис в дорогой одежде, на пальце — перстень с большим рубином, знаком герцога, главы уголовного сообщества района. В Гирреане упорно придерживались древних традиций. Третий оказался невзрачным человечком. К плечу приколота лента поселкового старосты.
— Что ж никого из вас на пожаре не было? — спросил Клемент. — Помогли бы тушить, если не ваши люди поджигали.
— Новичок, — усмехнулся медбрат. — Ты здесь первый день или второй?
— В левом крыле нет детей благодатной матери, — сказал староста.
Разбойничий герцог молча повернулся спиной, пошёл к своей свите.
Клемент провёл рукой по лицу, словно стирал плевок. Побрёл к лётмаршу.
— Эй, новенький, — окликнул медбрат. — Новенький!
Клемент обернулся.
— Всё пациенты остались жить, — сказал медбрат. — Спасибо.
— Разве это жизнь? Существование.
— Ты зайди как-нибудь, послушай как они поют. Рисунки посмотри, скульптуры. Тогда поймёшь, где жизнь, а где — существование.
— Что? — не понял Клемент. — Какие скульптуры?
— Досточтимая Мария Фогель, наш главврач, любит метод арт-терапии. Неплохой способ стать значимыми персонами для тех, кого судьба и людская злоба превратили в ничто.
— Может быть, — сказал Клемент. — Только не для всех.
Он вернулся к лётмаршу, залечил биоизлучателем ожоги. Обтёрся снегом, смывая копоть и запах гари. Переоделся в запасной костюм. Куртки на замену не было.
— Обойдусь пока, — пробормотал Клемент.
Энергокристаллы немного подзарядились, хватило, чтобы долететь до соседнего района.