Пути волхвов. Том 2
Шрифт:
– Хватит языком молоть, – пригрозил Велемир. – Тебе бы хватило духу сокольему скакуну под ноги броситься? Вот то-то же. Штиль не местный, чужеземец он, ему в два раза тяжелее, чем нам, хоть и самим сейчас нелегко.
– Так чего ты, умный, чужеземцу не подсказал?
– Тебя, умного, ждал.
– Замолчите, – взмолилась Мейя. Её голос прозвучал мягко, тихо, прошелестел, как опавший листок, но возымел чудесное
Городские стены остались позади. Обернувшись, Ним увидел, что вдалеке всё так же пляшут люди – а может, уже и не пляшут вовсе, а дерутся или снова штурмуют ворота. Жалейка замедлил шаг, направляясь в тень разлапистых вязов. Тракт оставался печально пустынен – вился змеиной спиной, растворяясь в пыльно-туманной дали, зато по окольным дорогам, хорошо просматривавшимся отсюда, с пологого холма, то и дело проползали обозы. Не все, должно быть, поверили в молву о закрытых воротах, а может, ещё не повсюду раззвонили новость.
– Я вернусь к Энгле, – твёрдо произнёс Ним, переводя дух и потирая ноги. – В Липоцвет. Там сокол. Если он ещё там, то я смогу отправить письмо, а может, он даже поможет мне добраться… хоть куда-нибудь…
Ним стыдливо втянул голову в плечи, поймав осуждающе-возмущённый взгляд Велемира.
– Дорогами лучше не идти, – предостерёг Жалейка. Он прислонился спиной к стволу вяза, и Мейя, наконец высвободившись из его хватки, переползла ближе к Велемиру. – Тебе сейчас открыты только кружные пути. Иди тропами да задворками, а лесов тут можно не бояться, не Великолесье же, нечистецей тут почти нет. О полудницах можно не шибко беспокоиться: твой дружок приукрасил, приврал смальца.
Жалейка подмигнул Велемиру. Ресницы у него были густые и чёрные, будто подкрашенные угольком, и со светлыми кудрями это смотрелось чудно, нарочито, будто часть шутовского образа. Велемир зарделся от гнева, вскинул голову, на шее забилась жилка.
– Не смей называть меня лжецом. Если тебе посчастливилось прожить в Средимирном всю жизнь и ни разу не попасть в костлявые руки полудниц, то ты – редкий любимец удачи. На наших полях они жгучие и гневливые, а с неугодными расправляются молниеносно и жестоко. Повезло тебе, Жалейка, но если ещё раз назовёшь меня лжецом, твоё везение закончится.
– Ладно,
– Этого я не знаю. Как и тебя самого. Впервые вижу, а по тому, что ты наговорил, вовсе не могу довериться тебе. Кто таков? Откуда? Чего к нам пристал? И главное – откуда про Морь столько знаешь?
Жалейка тоскливо поглядывал в сторону города, и нельзя было понять по его лицу, хочет ли он вернуться к покинутым товарищам или печалится, что так и не попал в Коростелец.
– Сказал уже. Жалейка я. Ниоткуда и отовсюду. Вечно скитаюсь, вечно играю, от ватаги к ватаге хожу, ищу, где веселей и где платят больше. А про Морь знаю не понаслышке. Был мой отец тоже шутом, он-то мне жалейку и подарил, а потом погиб. И отец, и мать, и сестра старшая, и братец малой. Всех Морь забрала, а меня пощадила. Оттого и знаю – не придумал ничего, сам видел, своими глазами.
Велемир слегка склонил голову, будто зауважал Жалейку чуть больше, чем до того. Лицо его смягчилось и больше не искрилось гневом, но по-прежнему оставалось недоверчивым. Ним пожалел свечника: обострённое чувство ответственности, вот что сказал бы о Велемире отец Нима. Велемир сказал, что ответственен за своих гостей, за незнакомцев, которых сам и нарёк гостями, и теперь бдит не только за себя и оставленную семью, но ещё и за Нима с Мейей. К щекам Нима прилила кровь: стыдно, пусть даже мысленно, перечислять себя наравне с беспомощной, перепуганной девчонкой.
– Опостылели мне ваши Княжества, хуже некуда, – простонал он и откинулся на спину, на пригретую солнцем траву.
– Так тут не так далеко до Перешейка, – бодро подхватил Жалейка. – Всяко ближе, чем будет от Солоноводного. Может, образумишься, повернёшь в Царство в своё?
Ним закусил губу. Он и так уже подумывал о том, чтобы повернуть домой, вернуться в родительский дом, туда, где привычно, спокойно, размеренно и понятно, где можно не бояться наткнуться на неведомых тварей, выходя за двор. Все дороги там свободны, как раскрытые объятия старого друга, а между городами нет таких бескрайних пустых полей, пугающе просторных и опасных. Но… как же ученичество? Как же…
Конец ознакомительного фрагмента.