Путин, Буш и война в Ираке
Шрифт:
Сверхзадача состояла в том, чтобы вывести страну из враждебного окружения, уменьшить давление на нее, создать благоприятные внешние условия для перемен и дать Горбачеву возможность заняться внутренними делами.
Своим помощникам в министерстве Шеварднадзе откровенно сказал:
— Я ведь могу сидеть тихо, ничего не делать, наслаждаться жизнью. Но внешняя политика зашла в тупик, страну нужно вытаскивать из ямы.
Он не изображал из себя всезнайку.
Принимая дипломатов, которые вели переговоры с американцами по стратегическим
— Я первоклассник, не смущайтесь, хочу, однако, все знать и сам понимать.
Если чего-то не понимал, он спрашивал, просил объяснить. Сказанное запоминал. Помощников поражала его способность мгновенно вникнуть в суть обсуждаемой проблемы. Память у него была замечательная — не хуже, чем у Громыко. Ему очень помогали природный ум и быстрая реакция. Поэтому он не боялся полемики, «ближнего боя» и не старался удержать противника на дистанции.
Он любил изображать простачка, но на самом деле наделен острой реакцией, которую обыкновенно скрывает.
Однажды после переговоров с госсекретарем Соединенных Штатов они вышли на улицу и пошли к машинам через коридор журналистов. Одна американская журналистка спросила советского министра:
— Завтра выходной день, как вы намерены провести свободный день?
Шеварднадзе отреагировал мгновенно:
— Какие у вас предложения?
Все обратили внимание на то, что на первых переговорах с американским государственным секретарем Джорджем Шульцем Шеварднадзе держался спокойно, изображал внимательного и вежливого новичка, но был настороже.
Шульц сказал:
— Я хотел бы вам, господин министр, как гостю предоставить слово первым.
Перед Шеварднадзе на столе лежала подборка материалов по всем вопросам, которые будут обсуждаться. И он вдруг прямо сказал:
— Вы знаете, я человек новый. Претендовать на то, что я прекрасно знаю все вопросы, которые будем сейчас обсуждать, было бы с моей стороны глупо. Поэтому заранее прощу прощения: мне приготовили справки, я их прочитаю, и это пока что все, что я могу сделать.
Простота и откровенность всем понравились. Американцы увидели, что новый министр — человек разумный и уверен в себе, поэтому не боится признать, что чего-то не знает. Наши дипломаты успокоились: неприятных сюпризов не возникнет.
А закончил первую встречу Шеварднадзе совершенно неожиданно. Уже собирались расходиться, вдруг он сказал:
— Могу я на секундочку вас задержать?
Он произнес несколько возвышенных слов о Шульце как об опытном дипломате. Американцы растаяли от удовольствия, и тут Шеварднадзе добавил:
— На вашей стороне, господин государственный секретарь, опыт, а на нашей стороне — правда.
Американцы этого никак не ожидали. Получилось, что последнее слово осталось за советским министром.
Он сразу изменил стиль и атмосферу переговоров: у нас с американцами множество проблем и противоречий, мы жестоко спорим и будем спорить,
И во время второй встречи с госсекретарем Шульцем советский министр сказал:
— Я намерен вести дело так, чтобы быть вам честным и надежным партнером, а при встречном желании — и другом.
Шульц, на которого эти слова произвели впечатление, встал и протянул ему руку.
При Шеварднадзе удалось преодолеть многолетнее недоверие между Советским Союзом и Соединенными Штатами, когда любой шаг партнера воспринимался как угроза, когда любые переговоры начинались с перечисления взаимных претензий и обвинений и иногда этим же заканчивались.
Горбачеву и Шеварнадзе выпала миссия закончить «холодную войну». Надо было прекратить военное соперничество с Соединенными Штатами, освободить страну от гонки вооружений, которая была ей не под силу.
Шеварднадзе стал олицетворением политики сокращения вооружений, взаимопонимания и взаимодействия с окружающим миром. Каждый шаг вперед делал ненужными и руководителей госбезопасности, и армейских генералов с большими звездами, и командиров военно-промышленного комплекса. А теперь они вновь задают тон в российской политике…
По словам известного дипломата Валентина Фалина, дискуссии между Шеварднадзе и начальником генерального штаба генералом Моисеевым были жесточайшими. Доведенный до крайности министр говорил:
— Если будет принята позиция министерства обороны, то сами ведите переговоры с Соединенными Штатами.
Начальник генштаба отвечал ему не менее резко:
— Мы снимаем с себя ответственность за безопасность страны, если предпочтение отдадут капитулянтской линии министерства иностранных дел.
В 1990 году отношения с военными настолько обострились, что Шеварднадзе даже приходилось отказываться от уже согласованных с американцами позиций.
Бейкер был потрясен этим и говорил ему:
— Я не понимаю, зачем же мы с вами встречаемся и о чем-то договариваемся, если ваши военные потом возражают и вы говорите, что нашей договоренности больше не существует?
Бейкер серьезно засомневался: а можно ли с Горбачевым подписывать соглашения о сокращении вооружений, если его позиции в стране уже так ослабли?
«БОЛЬШУЮ ПОЛИТИКУ ОСТАВЬ ДРУГИМ»
В феврале 1989 года Шеварднадзе ездил по Ближнему Востоку, встречался и с Саддамом. Иракский лидер произвел впечатление своей фантастической самоуверенностью. Он весьма критически отзывался о советской политике, был недоволен и качеством советского оружия.
Помощник советского министра Теймураз Мамаладзе записал пренебрежительные слова Саддама:
— В ваших самолетах не все отвечает современным требованиям. Когда же мы обращаемся с просьбой передать ваши изделия для усовершенствовования третьим странам, вы либо отвечаете, что изучите этот вопрос, либо говорите, что это невозможно…