Путин. Путеводитель для неравнодушных

Соловьев Владимир Рудольфович

Очевидно, что Медведев оказался одним из самых реальных кандидатов, хотя в какой-то момент времени казалось, что он стал проигрывать в этой гонке Сергею Борисовичу Иванову. А многим политологам казалось, что Зубков тоже его обошел... Впрочем, я с самого начала говорил, что выбор Путина будет сделан между Медведевым и Ивановым.

Я думаю, что осенняя война кремлевских кланов сослужила Иванову дурную службу, поэтому Путин остановил свой выбор на Медведеве. Да, звучали и другие фамилии — Грызлов, Якунин, Чемезов, Зубков, Сердюков... Кстати, относительно Сердюкова можно сказать, что он просто не успел достаточно подрасти, чтобы войти в зону политической видимости. Вариантов было много — хочу заметить, весьма и весьма достойных, более того, многие из названных персон являются по-человечески близкими Президенту людьми. Однако только с Медведевым у Путина сложились отношения учителя и ученика, с другими же это были и есть несколько иные взаимоотношения. И в случае перехода власти

к любому другому преемнику такой уровень и стиль контактов, как с Медведевым, для Путина оказывается невозможен.

Сейчас же, сделав свой выбор, Владимир Владимирович продемонстрировал, что намерен оставаться в политике, и далеко не на вторых ролях. Сегодня по отношению к Дмитрию Анатольевичу он обладает всеми необходимыми качествами наставленика-гуру. Как известно, должностью, позволяющей применить все эти качества на практике, может стать пост председателя правительства.

Одним из личностных аргументов в пользу кандидатуры Дмитрия Медведева является, на мой взгляд, то, что он ментально близок Владимиру Путину и не раздражает его. Между Путиным и Медведевым не возникает конкуренции, они весьма и весьма хорошо друг друга понимают. В личном общении с Медведевым возникает ощущение, что это такой абсолютный интеллигент. Иногда он кажется мягким, но это далеко не так. Он довольно жесткий управленец — в принятии решений, в доведении их до результата, в исполнении приказа. При этом свою точку зрения он вынашивает долго и вдумчиво, но если озвучивает, то она окажется исключительно выверенной юридически и логически. Так же, как и Путин, Медведев живет в уважении к закону и юридической системе.

Думаю, что все обратили внимание на тот скачок, которым отреагировал фондовый рынок на выдвижение Медведева кандидатом в Президенты. И это закономерно. Бизнесмены понимают логику Медведева. Он человек новой формации. У него нет чекистского прошлого. Он не воспринимает российский бизнес как скопище воров и обманщиков и не обладает внутренней убежденностью в презумпции виновности бизнеса. Поэтому реакция рынка совершенно понятна. В целом — коммерсанты вздохнули свободно. Появилась надежда на то, что с приходом Медведева в Администрации Президента возобладает либеральное направление.

Говоря о так называемом силовом блоке, нельзя не упомянуть и такой возможный аргумент против кандидатуры Сергея Иванова в качестве преемника — его публичный имидж слишком четко ассоциируется с жестким стилем управления. Поэтому, если бы именно Иванова выдвинули кандидатом в Президенты, мог бы произойти сильнейший перекос в сторону силовой психологии и политики. А уравновешенность, центричность Медведева позволяет сохранить баланс.

Это абсолютно путинский маневр — победа без открытой схватки, без нокаута, по очкам. Не самый сильный прием, но и не самый слабый. Благодаря такому решению не придется менять кремлевскую команду. Полагаю, что Владимир Путин попросил ключевых игроков Кремля продолжить свою работу в течение переходного периода.

Хочу еще раз повторить, что, когда человек становится Президентом, принятие им решений и ответственность за них переходят на совершенно иной уровень. Чем выше ты поднимаешься в государственной иерархии, тем страшнее могут быть последствия твоих ошибок. Понимание этого — наиглавнейшее качество руководителя государства. На мой взгляд, оно есть и у Владимира Путина, и у Дмитрия Медведева.

Замечу, что непонятно как возникшее представление о Медведеве как о полностью управляемом «плюшевом» персонаже, некоем придатке к Путину, в корне неверно. Его собственная значимость и определенная самостоятельность были заметны и ранее, а сейчас — и подавно. Вы только посмотрите, как чиновничья знать кинулась присягать «новому королю». Началось моментальное выстраивание под нового лидера. К марионетке так не бегут. Но главное, что ни Путин, ни Медведев не допустят раскола в обществе, а сделают все, чтобы обеспечить единство власти.

Следует также заметить, что Дмитрий Медведев — самый молодой из всех возможных кандидатов в Президенты. Он моложе Немцова, Жириновского, Зюганова, Касьянова. Моложе, но не менее квалифицирован и достоин. И в этом качестве, возрастном, еще один сильный момент решения, принятого Путиным. Президент неоднократно заявлял о необходимости омолодить политику и госуправление. Получается, что своими поступками он только подтверждает собственные слова. Вы посмотрите — насколько омолодилась «Единая Россия». А как снижается средний возраст в том же правительстве? Да и у самого Путина, в его администрации, немало молодых и достойных специалистов.

Именно такие — молодые, образованные, квалифицированные — и будут строить настоящее будущее России, которым мы сможем гордиться.

Вместо заключения

Уже около 11 лет я работаю на радиостанции «Серебряный дождь». Для меня это как родной дом. Люди, которые там работают, — это моя семья, я с ними ссорюсь, мирюсь, меня там терпят, хотя у меня ужасно тяжелый характер, я сложный, неприятный человек, со своими закидонами. Но это единственное место, где я могу говорить людям правду, и иногда

они меня слышат. И иногда удается совершать какие-то очень маленькие поступки, благодаря которым хоть кому-то становится чуть-чуть легче. Это требует колоссальной смелости от руководства радиостанции. И они на это идут. Но почему эта смелость есть у них и отсутствует у тех людей, от кого зависит, чтобы наша страна жила нормально? Почему у нас все предпочитают хихикать и держать язык в заднице, даже те, кто работает со мной в одной профессии? Откуда появилась у российской интеллигенции эта омерзительная сервильность, это «чего изволите»? Почему мы не говорим мерзавцам, что они мерзавцы, считая, что это как-то неприлично? Почему мы все терпим? Почему мы позволяем относиться к себе как к быдлу, из свободных людей великой русской культуры превращаясь в рабов? Неужели умереть один раз страшнее, чем каждый раз чувствовать, как ты по чуть-чуть перерождаешься в нечто совершенно иное? Ответа нет. Его и не будет. Но мы так привыкли ждать, что ответ придет сверху! Поэтому даже очень умные, тонкие, грамотные люди так надеются, что Президент Российской Федерации, солнце, за внимание которого борются разнообразные группировки, однажды вдруг скажет: «Ребята, я устал, так жить нельзя», — и рубанет уже шашечкой. Только интересно, а в какую сторону шашечка-то махнет? Ответ мы узнаем очень и очень скоро. Понравится ли он нам? Не уверен...

Есть любопытная логика в рассуждениях, касающихся знания о Боге: мы можем знать о Боге столько, сколько Господь хочет, чтобы мы о нем знали. Власть — это, конечно, не Господь, но тоже очень от нас далека. Поэтому наши рассуждения о власти нередко носят мозаичный характер. Мы, с одной стороны, стремимся все, что происходит в нашей жизни, спроецировать на власть и считать, что в этом виноват лично Президент во всем: в том, что случилось с Андреем Сычевым, в том, что течет кран, что у кого-то карманник украл кошелек или кого-то не допустили к выборам. Но вместе с этим мы не представляем себе, кто конкретно эти люди во власти и как они принимают решения. Мы видим вещи в их превращении. Поэтому зачастую, чтобы понять картину власти, необходимо подойти к ней как к пуантилистической живописи: когда ты набрасываешь большое количество точек, получается мозаика, которая затем складывается в цельное изображение, и можно уже анализировать, что власть из себя представляет. Вот что любопытно, если посмотреть на историю России начала века. Образы Николая II как человека и как правителя даже нигде не соприкасаются. По своим деяниям это был ужасный правитель, утопивший страну в крови и заведший ее в войны, из которых Россия таки не выбралась. Когда же речь идет о нем как о человеке, то это нежный семьянин, любящий супруг и отец. Зачастую политики являются заложниками унаследованной системы, лишь немногие из них способны переломить ход вещей. Объективно Путин — один из немногих деятелей в истории России, которым удалось изменить направление движения страны. Это — бесспорно. Для одних это знак «плюс», для других — знак «минус», но это очевидный факт. И, конечно, не случайно сторонники Путина говорят о его правлении как о восстановлении государственности. То есть движение 1990-х годов — центробежное — он сменил на движение центростремительное. Но всегда, когда речь идет о собирании земель и концентрации ресурсов, мы невольно сталкиваемся с большим количеством обиженных, ущемленных, непонимающих. От этого никуда не деться. (Вообще, правитель, о котором все говорят с придыханием и восторгом, это либо мифический персонаж ну очень древнего эпоса, либо правитель страны, от которой ничего не зависит.) В любом другом случае можно констатировать убедительный и объективный результат. Формально-логический результат правления Путина, конечно, более чем убедительный. Действительно, такие понятия, как долги по зарплате или долги по пенсиям, ушли в прошлое. Действительно, количество нищих сократилось. Действительно, рождаемость повысилась, а смертность — понизилась. Это все правда. Ясно, однако, что масштабы этих изменений еще недостаточны, чтобы мы, современники, сказали: ура, мы живем безумно хорошо! Действительно, появилась стабильность, и горячая стадия войны на Кавказе вроде бы сошла на нет. Это тоже правда. Конечно, одно из основных достижений Путина — то, что олигархи перестали быть мощным фактором политического влияния, правда, как результат политика в России стала скучным делом. И самым большим успехом можно считать международную политику. Россия вновь стала Европой. Но вот одна из основных проблем правления Путина — в абсолютной непрозрачности принятия решений, как государственно-кадровых, так и политических. То, что людям непонятны вектор развития (хотя это более-менее понятно), механизм принятия решений, подход к кадрам и система попадания в кадровый ресурс, вызывает тревогу. Путину удалось сделать политику скучной, какой она является в цивилизованных странах, но пока не удалось сделать ее прозрачной. Конечно, и в цивилизованном обществе определенная часть политической деятельности всегда сокрыта и неведома. Но есть и публичная политика. В России эти доли пока несоразмерны, то есть публичная политика все еще крайне неважна. И вот эта тенденция постепенно должна уйти.