Путинская Россия
Шрифт:
Во-вторых, чиновничья значительность поста сложилась как бы «исторически». Дело в том, что один из самых непотопляемых (и при Ельцине, и при Путине удержался наверху) чиновников-силовиков высокого ранга в России – Владимир Рушайло. Он – наш бывший министр внутренних дел и нынешний глава Совета безопасности. Начинал же Рушайло свою карьеру начальником Управления по борьбе с организованной преступностью и, став министром МВД, продолжил линию профессионального интереса: он всячески укреплял именно Управления по борьбе с организованной преступностью. Это означает: раздувал их штаты по сравнению с другими управлениями, давал сотрудникам огромные силовые полномочия (проведение несанкционированных силовых операций), выделяющие их среди остальных милицейских структур, и,
Теперь о личности – о Николае Овчинникове. Внешне при назначении все выглядело вполне пристойно и чиновничьи-закономерно. Овчинников получил должность по заслугам. Согласно данным официального личного дела, Овчинников до Думы – кадровый милиционер, со стажем работы в провинциальных правоохранительных структурах в три десятка лет, в депутаты ушел с поста начальника екатеринбургской милиции. А Екатеринбург – тоже не рядовой в России город и не заштатный, а «столица Урала», центр Свердловской области, крупнейшего промышленного Уральского региона. В ельцинские годы, с его, первого президента, знаменитым лозунгом российским регионам: «Берите суверенитета, сколько хотите», вполне серьезно муссировались идеи и планы по созданию Уральской республики со столицей в Екатеринбурге. Быть главным милиционером тут – значит быть у всей страны на виду, поскольку Урал – это богатейшие недра, металлургические комбинаты, такой природный и промышленный потенциал, который дал бы выжить любой стране… Кроме того, в Екатеринбурге традиционно сосредоточена одна из самых крупных мафий сначала Советского Союза, а теперь России – так называемая уралмашевская преступная группировка, и это значит, что главный городской милиционер, хочет он того или не хочет, а борется с уралмашевскими бандитами.
Впрочем, за пределами официального послужного списка нового назначенца, конечно, осталось многое. Быть может, даже главное – то, каким же милицейским начальником был в родном Екатеринбурге Овчинников? Чем был там занят? Какую мафию преследовал? С какой дружил? Какими подвигами прославил себя? Какие уральские фигуры поддерживал? В каких событиях участвовал? И, как результат всего этого, чем был Екатеринбург времен Овчинникова? И во что превратился теперь?
Естественно, у меня нет стремления рассказывать некую личную историю об уральском милиционере Овчинникове, выбившемся в большие столичные чиновники. Меня интересует явление российской жизни, именуемой коррупцией. Что это такое? Какие механизмы ее формируют – при всенародном-то ее осуждении? Что такое новая отечественная мафия времен путинских, а не ельцинских? Как она достигает высших государственных постов при этом президенте? В чем заинтересованность Путина в продвижении тех или иных господ? То есть на примере назначения Овчинникова, – главным борцом с мафией в стране, – есть шанс продемонстрировать, что же такое кадровая политика Путина и его администрации?…
Этот рассказ о мафии, об Овчинникове и Путине не будет коротким. Тут придется начать издалека.
Федулев
Эта история прогремела тогда на всю страну: 13 сентября 2001 года, когда в Чечне уже шла война, а Путин был назначен премьер-министром, потому что, в отличие от других претендентов, согласился начать вторую чеченскую войну, в Екатеринбурге произошел захват одного из самых крупных предприятий – комбината «Уралхиммаш», завода химического машиностроения всероссийского значения.
Граждане, вооруженные бейсбольными битами, при поддержке екатеринбургского отряда милиции особого назначения (ОМОНа) ворвались в здание заводоуправления, учинили там серьезные беспорядки и попытались посадить «своего директора» вместо директора Сергея
Уральские телеканалы демонстрировали тогда, как коммунисты праздновали победу и орали: «Ура! Народ берет власть в свои руки! Долой капиталистов!». Теми же лозунгами отреагировали на происходящее и лидеры местных профсоюзов. Захват «Уралхиммаша» они объявили «рабочей революцией», поддержали его и пообещали скорейшее распространение подобных «революций» на всю страну.
Молчал президент Ельцин – но никого это не удивляло, все знали, что он болен и мало способен к работе. Однако молчал и новый премьер Путин… Москва в целом молчала… Министр внутренних дел Рушайло также никак не прокомментировал для публики участие его подчиненных милиционеров в штурме комбината на одной из сторон…
Естественно, это молчание столицы означало многое: с бухты-барахты подобные события у нас не случаются, и ОМОНы просто так, из одной солидарности с рабочими, борющимися за свои права, никого не поддерживают силой оружия…
Вечером 13 сентября, когда «рабочая революция» несколько поутихла, а в кабинете директора забаррикадировались те, кто не хотел освобождать – прежнее руководство, на территорию «Уралхиммаша» въехала настоящая бронеколонна – армада черных новеньких джипов. Перед ними почтительно расступились омоновцы – никакого противодействия джипы не встретили.
Из одного вышел невысокий гражданин невзрачного вида, в приличном костюме, дорогих очках, золотых цепях на груди и запястьях. Посмотришь – типичный новый русский со следами многодневного перепоя на лице. На всем пути следования к директорскому кабинету гражданина окружала мощная охрана, состоящая из екатеринбургских милиционеров. Омоновцы силой расчищали им дорогу, рабочие неохотно расступились.
– Опять Пашка бузит. Разборку устроил, – цедили кадровые химмашевцы сквозь зубы, поглядывая на происходящее.
– Ведущий промышленник нашей области, депутат областного Законодательного собрания Павел Анатольевич Федулев, руководствуясь решениями суда, стремится восстановить справедливость, – передавали в эфир екатеринбургские каналы, перемежая демонстрацию озабоченного лица «ведущего промышленника» с кадрами, где лица защитников комбината были в крови, и можно было заметить железные прутья вперемежку с битами…
…Гражданин в очках прошел внутрь и предъявил смещенным руководителям «Уралхиммаша» кипу бумаг. Это были судебные решения, в соответствии с которыми именно он, их предъявитель, а не кто-то другой – совладелец комбината. Теперь в качестве совладельца и члена совета директоров он намерен посадить в директорское кресло своего человека, для чего просит всех посторонних освободить помещение, им не принадлежащее.
Гражданин расположился в кресле без приглашения, как хозяин, подчеркнуто нагловато. Но через некоторое время, ушедшее на ознакомление смещенным руководством с бумагами, получил в ответ, во-первых, поток нецензурных выражений, которые стерпел. А во-вторых, также набор документов и судебных решений. В соответствии с ними именно нынешний директор, выходило, – настоящий директор. И за ним – тоже совет директоров, правда, не та часть, чьи подписи принес на своих бумагах гражданин-«совладелец».
Чтобы разобраться в сути случившегося, еще один экскурс в современную екатеринбургскую историю. Он нужен, чтобы понять: а по каким законам тут жили последние десять лет, последовавших после распада СССР? Как развивалось общество, в котором оказался возможен захват столь крупного комбината, как «Уралхиммаш»? И почему вообще в этой истории – несколько наборов судебных решений? И кто такой «Пашка» – Павел Анатольевич Федулев? И почему, когда в те дни я спрашивала в Екатеринбурге самых разных людей – прохожих на улице, дежурных на железнодорожном вокзале, чиновников областной администрации, проституток, фланирующих по гостиничному фойе, судей, милиционеров, учителей: «Что же такое у вас тут творится в самом-то деле?» – я получала один и тот же ответ: «Это у нас – Федулев». И вся разница в их ответах состояла только в том, что для одних опять же он оказывался Пашкой, а другие величали его Павлом Анатольевичем…