ПУТНИК часть I
Шрифт:
«Воля, вольная воля», - подумал Путник и осенил свою грудь широким крестом, поклонившись родным просторам.
Здесь, в каких-нибудь ста пятидесяти верстах от Дона, на берегу неширокой, но буйной нравом Нижней Крынки, лежал его родной хутор, где прошло его босоногое детство. Где впервые он осознал, что он казак по роду и духу, и что его основное предназначение в этой жизни – оборонять Веру православную, Отечество и Царя-батюшку.
Путник надел папаху и, взяв повод Орлика,
Душа его пела, несмотря на то, что в пути ему пришлось пережить немало злоключений. Трижды его ставили к стенке – два раза белые, один раз – красные. Белые за то, что отказывался влиться в их ряды, красные за то, что отказался отдать коня. И во всех трех случаях выручало то, что кто-то из расстрельщиков, вытряхивая на землю из «сидора» его нехитрые солдатские пожитки, бережно поднимал с земли завернутые в холстинку награды – четыре Георгиевских креста и шесть медалей за храбрость в разных заграничных походах. И враз опускались стволы винтовок, нацеленных ему в грудь – ни у кого не поднялась рука расстрелять полного Георгиевского кавалера.
Но под Самарой все случилось иначе… Ранним утром он нарвался на разъезд белоказаков, от которых пытался укрыться в глубоком овраге. Но казаки, разгадав его маневр, окружили овраг и крикнули, чтоб выходил, иначе, забросают овраг гранатами. Путник вышел, ведя Орлика в поводу. Чтоб не видно было породу коня, Путник надел ему на морду торбу с овсом и, хлопнув по раненому когда-то бедру, приказал хромать. Орлик пошел, приволакивая правую заднюю ногу.
Но казаки – есть казаки. Едва увидев Орлика, один из них, заросший косматой бородой до самых глаз вахмистр, вперил в него свой короткий толстый палец и заорал: «Гля-глякось, братцы, это ж чистых кровей арабский скакун!»
Офицер с погонами сотника на сшитом на заказ кителе спрыгнул с коня и подошел к Орлику. Бесцеремонно сдернув с головы коня торбу, он отшвырнул ее в сторону и, грубо схватив коня за бархатные губы, развел их, обнажив крупные слегка желтоватые зубы. Орлик дернул головой, вырываясь, и зачастил сухими ногами, разворачиваясь к сотнику задом. Но сотник был опытный лошадник, он сразу понял маневр коня и шагнул в сторону, уходя от его задних ног.
– Тэ-эк – с, мужик, коня мы забираем, - безоговорочным тоном возвестил он Путнику.
– Да как же, господин сотник! – взмолился Путник. – Он же негожий! Вы же видите – ранение у него было тяжелое, - Путник огладил длинный шрам на бедре коня. – Хромый он, не гож для строя. Немец рубанул его саблей так, что мышцу и сухожилие рассек. ( Путник врал – ранение было поверхностным, но сабля – остро отточенной.
– Ничего, мужик, - ухмыльнулся сотник. – Кровь-то у коня знатная - арабская, в производители пойдет.
– Не губите, господин сотник! – Путник упал на колени, молитвенно сложив ладони. – Вам-то конь для развлечения, себя потешить, а мне ж без него в хозяйстве никак!
Сотник одним махом, не касаясь стремян, вскочил в седло своего коня, и, пнув Путника сапогом так, что тот упал в придорожную пыль, скомандовал:
– Гайнутдин, забирай коня! Зыков и Марочкин, отведите этого в овраг и пристрелите, как собаку!
– Братцы, я же тоже казак, Георгиевский кавалер! – путник тянул руки к сотнику. – Что ж вы делаете?
– Казаки – вот они! – сотник широким жестом обвел свое войско из десятка всадников. – А ты – просто кусок говна! Все! В распыл его!
Сотник поднял коня на дыбы, одновременно раскручивая его вправо – не каждый казак в состоянии осуществить такой маневр, и на какой-то момент закрыл путника от остальных казаков корпусом своего коня.
Путник вырвал из-за пазухи револьвер и, почти не целясь, сделал семь выстрелов, опорожнив барабан.
Семеро казаков повалились с коней, не успев сообразить, что происходит. Путник рыбкой прыгнул к ближайшему казаку, мертвое тело которого свесилось с седла, зацепившись ногой в стремени. Казак снял с плеча карабин, чтобы расстрелять его – Путника, и теперь карабин лежал у ног коня. Подхватив оружие и передернув затвор, Путник направил ствол на офицера.
В задушном мареве степи плотным облаком повис дым от выстрелов… Кисло пахло порохом… Было так тихо, что слышно было жужжание шмеля, порхавшего над маковой поляной… Беспокойно всхрапнул Орлик…
Сотник, ошалевший от неожиданности, не в силах вымолвить и слова, смотрел на Путника глазами, расширившимися от ужаса. Двое других казаков, оставшихся в живых, сидели в седлах, не двигаясь, потому что карабины у обоих были за спиной, а как быстро умеет стрелять этот, невесть откуда взявшийся незнакомец, они только что увидели своими глазами…
– Так говоришь, кусок говна? – прищурившись, спросил Путник и, не дожидаясь ответа, нажал на спуск. Громыхнул выстрел, и во лбу офицера появилось аккуратное круглое отверстие. Зато с другой стороны тяжелая пуля вышибла изрядный кусок затылочной кости вместе с окровавленными комками мозга, которые полетели в лица казаков, стоявших позади своего командира.
Путник передернул затвор еще дважды, и двое казаков повалились с коней…