Пузырь, Соломинка и Лапоть. Начало

На бланке, который секретарь предложил заполнить посетителю, а потом отнес главе адвокатской конторы Пузыреву Андрею Вадимовичу, было написано:

«Павел Лаптев, по прозвищу Лапоть (в прошлом враг, в позапрошлом друг, сейчас никто). Если не собираешься убить, то хотел бы встретиться».

Адвокат Пузырев, в детстве отзывавшийся на кличку Пузырь, мрачно взглянул на секретаря по фамилии Суровый, чтобы удостовериться,

читал ли тот записку, но седовласый мужчина оставался невозмутимым.

Вероятно, сейчас в адвокатской конторе, кроме самого Пузыря и его пожилого секретаря-пенсионера никого и не было. Зачем адвокат ввел такой старинный способ сообщать о посетителях? В юности он прочитал от корки до корки всего Жоржа Сименона, в этом и заключался ответ на вопрос.

До прихода неожиданного посетителя Пузырев пристально следил за огромной мухой, которая кружилась около окна, пытаясь вылететь сквозь стекло и неизменно тыкаясь в него в одном и том же месте. Это мешало адвокату настроиться на серьезный лад. Впрочем, скорее, мешало ему то, что дел сейчас у него никаких не было. В его адвокатской конторе вообще уже очень давно не было посетителей.

Работников Пузырев кого уволили, кого разогнал по отпускам за свой счет, благо было лето, оставив только пенсионера Сурового, а сам перебивался делами, подкидываемыми время от времени Палатой адвокатов.

«Адвокат, у которого нет клиентов, и который вынужден работать по назначению, – вот кем ты стал, Пузырь», – подумал тридцатилетний мужчина. Именно в такие моменты Андрей задавался вопросом: а не лучше ли было бы оставить эту профессию, и вернуться в понятный, привычный мир простых оперов, тем более что его туда настойчиво звали друзья.

– Как он? – спросил Пузырев у секретаря.

– Сидит, ждет, – Суровый пожал плечами.

– Нервничает?

– По-моему, да. Заметно, что путь сюда дался ему нелегко.

Да, Пузырь хорошо знал Лаптя, даже слишком хорошо. Одиннадцать лет они ходили в одну школу, в один класс, были лучшими друзьями, как говорится, не разлей вода. Была у них еще и общая подружка-одноклассница, Катюша Соломина, Соломинка.

Жизнь тогда была, как в сказке. Но совсем не как в той старинной, русской, про Соломинку, Пузыря и Лаптя, где все умерли. У них получалось дружить даже после окончания школы, несмотря на то что оба парня постепенно в Катьку влюбились.

Но им не пришлось из-за нее драться, так как довольно быстро девушка выскочила замуж за своего преподавателя в университете МВД, в котором она училась на криминалиста. Пузырев расстроился такому казусу намного сильнее своего друга-соперника. Он ведь даже поступил специально в тот же университет, что и Соломинка, но, как говорится, не срослось.

Зато, закончив учебу, Андрей стал очень грамотным опером, но при этом еще и умудрился устроиться в тот же отдел, где работала Катя. Мечта о девушке всё еще жила в его сердце. Вот такой вот мазохизм.

Пашка же Лаптев не стал осваивать университетские премудрости,

а пошел в слесари. И в этом непростом деле Лапоть очень даже преуспел, причем выбрал себе не совсем обычную специальность: он мог за считаные секунды вскрыть любой замок, даже навороченный сейфовый.

Вот на этом поприще Пузырь и Лапоть четыре года назад и столкнулись лбами, что привело в итоге к уходу Андрея из следственных органов, ну а Павлу пришлось пару лет провести в местах не столь отдаленных. В общем, поймал Пузырев своего лучшего друга, когда искал медвежатника, взявшего сейф в квартире именитого ювелира.

После того как в тот злосчастный день Андрей отвез арестованного друга в участок, они ни разу не виделись, а в тот самый страшный в своей жизни день Пузырь подал заявление на увольнение из органов. Его мир разрушился, как карточный домик, он не мог поверить, что такое вообще может случиться с человеком.

Что толкнуло его после этого пойти в адвокаты? У него до сих пор не было ответа на этот вопрос. Возможно, криминальная среда просто не хотела его отпускать. Зато теперь он смотрел на преступления немного с другой, если быть совсем точным, с третьей стороны.

Андрей думал, что никогда больше не увидит своего бывшего друга, и вот бумажка на столе, а Лапоть в соседней комнате ждет встречи.

– Пусть войдет, – со вздохом проговорил адвокат, приняв непростое решение.

Он ничуть не изменился, его школьный друг, с которым проведено столько счастливых минут. То же длинное, узкое лицо, длинные руки, худое тело. Правильнее было бы назвать Соломинкой его, а не фигуристую Катю, но такая уж досталась Пашке фамилия. Во взгляде старинного приятеля сквозила спокойная ирония, свойственная людям, которые уже много видели, и их ничем не удивишь.

– Ну, привет, – сказал Лапоть, проходя к столу и садясь напротив адвоката.

Пузырь молчал, ожидая продолжения.

– Можно мне сесть? Ах да, я уже сижу.

Кривая улыбка пробежала по нервному лицу медвежатника, пропала и снова появилась. Несмотря на иронию, мужчина всё же явно сильно нервничал.

– Давай сразу договоримся, что не будем ворошить прошлое, – продолжил Лапоть. – Что было, то было, и ничего уже изменить нельзя.

Адвокат молча кивнул. Он понимал, что прийти сюда Пашка мог только в одном-единственном случае: он не знал больше ни одного человека, к кому бы можно было обратиться с той проблемой, которую он принес с собой.

– Чем теперь занимаешься? – это были первые слова адвоката.

– Слесарю, как и раньше.

– Зачем пришел? Или опять вскрыл сейф и срочно понадобился адвокат? Я тебя защищать не буду.

Лапоть нервно покусал верхнюю губу.

– Адвокат мне не нужен… пока. Я хочу тебе кое-что рассказать.

– Ну что ж, – Пузырев внимательно посмотрел на муху, по-прежнему бьющуюся о стекло, – не думаю, что ты рискнул бы сунуться сюда из-за какой-нибудь ерунды. Так что, слушаю, что там у тебя случилось.