Пьянящий вкус жизни (Сильнее времени)
Шрифт:
Она говорила правду. К Маризе уже вернулся здоровый цвет лица.
– Я чувствую себя прекрасно. – Дочь поцеловала ее в щеку.
– Но ты не должна была приезжать сюда, Джонатан напрасно…
– Он сделал то, чего хотелось нам обоим. – Мариза твердо смотрела в глаза Челси. – Собственно говоря, я прилетела сюда из-за Джонатана.
Челси насторожилась.
– Что еще за ерунда? Мариза покачала головой.
– Так не может больше продолжаться. Ты очень плохо поступаешь с нами обоими.
– Я? Плохо поступаю?
Мариза
– Да, ты лишаешь меня друга и отца, и ты лишаешь Джонатана жены и дочери. – Мариза смотрела на Челси в упор. – После смерти Питера я кое-что поняла. Последние его слова, обращенные ко мне, были: «Ты должна жить». Жизнь – главное, она так прекрасна, но не бесконечна… и мы никогда не знаем, что принесет следующий день. Надо жить, мама, пока есть время, пока еще не поздно… Ты не позволяешь нам этого…
Челси вздрогнула.
– Это несправедливо. Больше всего на свете я хочу, чтобы вы жили счастливо.
– Но ты все решила за нас. Ты делаешь так, как удобно тебе. Нельзя быть такой эгоисткой, мама.
Челси покачала головой, пораженная в самое сердце.
– Ты не понимаешь…
– Святые небеса, как ты упряма. – Заглянув в смущенное лицо матери, Мариза решила использовать свой последний аргумент: – Мы решили, что не позволим тебе больше дурачить нас. Если ты не хочешь выйти замуж за Джонатана, я сделаю это за тебя. – Она подняла предостерегающе руку, видя, что Челси собирается прервать ее. – И мы не станем скрываться, напротив, предадим это широкой огласке. Представляешь, какой шум поднимут журналисты? Кандидат в президенты Соединенных Штатов Джонатан Андреас живет с шестнадцатилетней. Как думаешь, на сколько тогда поднимутся его шансы?
– Ты блефуешь. Джонатан никогда не пойдет на такое.
– Да, ты права, Джонатан не пойдет, но я – да! И я сумею сделать так, чтобы это случилось.
– Бедный ребенок, ты сама не знаешь, что говоришь. Пресса разорвет тебя на клочки. Ты не вынесешь этого.
– Ты всегда боялась за меня больше, чем я сама, больше, чем мне это было нужно. Пойми, со мной уже все в порядке. – Тон Маризы стал очень нежным. – Мне долго было плохо, но сейчас… боль ушла. И единственное, что мешает мне стать счастливой, это твое упрямство.
– Боже, неужели ты говорила все это Джонатану?
Представляю себе его реакцию! Ты не понимаешь, его президентство – это…
– Послушай, мама. Я люблю Джонатана, и я люблю тебя. И я во что бы то ни стало хочу, чтобы мы все были вместе. Если ничто другое тебя не убедит, я могу пойти на отчаянный шаг. – Мариза спокойно выдержала взгляд Челси. – Ты веришь, что я способна на это?
– Возможно. – Челси тяжело вздохнула.
– Я рада, что ты наконец поняла меня. Подумай об этом. Я даю тебе всю следующую неделю. – Мариза повернулась и направилась к своей комнате.
– Спасибо, – усмехнулась Челси.
– Обычно ты находишь быстрое решение и не ломаешь голову попусту.
Дверь
Челси стояла совершенно ошеломленная.
«Боже, она стала совершенно неуправляемой».
Челси подошла к обитому парчой креслу и рухнула в него. Было над чем подумать. Они поменялись ролями. Теперь Мариза опекала ее, да еще и не одну, а вместе с Джонатаном. Откуда в ней такое стремление делать близких людей счастливыми? Ясно было лишь одно, Мариза не отстанет. Разумеется, Челси не верила в ее угрозу. И все же… еще один такой разговор и… их жизнь может стать просто невыносимой…
В половине восьмого Челси осторожно постучала в дверь номера Кэтлин.
– Челси, ты еще не одета? – удивилась та, открывая.
– Не беспокойся, это займет лишь несколько минут. – Челси вошла в номер, внимательно разглядывая Кэтлин в новом наряде. – Ты выглядишь сногсшибательно. Жан удивительно точно уловил твой стиль.
– Спасибо тебе, – Кэтлин благодарно улыбнулась. – Но мне пора уже идти. Есть еще несколько дел…
– Я не задержу тебя надолго. – Челси решительно закрыла за собой дверь. – Я должна тебе кое-что сказать.
Без пяти восемь Кэтлин вошла в парадный зал отеля «Негреско» и, стараясь держаться как можно непринужденнее, направилась к украшенной цветами сцене.
– Все в порядке? – поинтересовался Алекс, когда она опустилась в кресло рядом с ним на сцене.
– Есть маленькое изменение, – пробормотала Кэтлин. – Но это уже от меня не зависит.
Алекс нахмурился.
– Что-то не в порядке? Я думал, сегодня все пройдет гладко. Где наконец Челси?
– Она скоро будет. – Кэтлин бросила взгляд на сидящих в зале и, заметив Джонатана, чья мощная фигура возвышалась в последнем ряду амфитеатра, приветливо помахала ему.
Первые десять рядов были заняты журналистами, фоторепортерами и телевизионщиками.
– Я чувствую, все первые полосы будут наши, – сказала Кэтлин.
Струнный квартет в дальней части зала начал что-то негромко наигрывать. Алекс посмотрел на часы.
– Но где же она? Уже пора начинать.
– Не волнуйся. Челси никогда еще нас не подводила. Почувствовав какое-то странное возбуждение в голосе Кэтлин, Алекс внимательно заглянул ей в глаза.
– Кэтлин, какого черта, что происходит?
Она сжала его руку, успокаивая.
– Ничего особенного, видишь, она уже идет. Музыканты заиграли громче, и по залу пронесся взволнованный рокот, когда Челси Бенедикт шла через зал к сцене.
На ней был серебряный наряд амазонки – шедевр Жана Пердо. Она не надела никаких украшений, пластины на ее платье и без того переливались в свете люстр. И на серебристом мерцающем фоне драгоценной волной сияли ее каштановые волосы, а огромные прозрачные голубые глаза сверкали подобно сапфирам. Походка Челси была легкой и в то же время энергичной, радостная уверенная улыбка не сходила с ее лица.