Пять баксов для доктора Брауна. Книга 3

Маллоу М. Р.

— А ваши родители?

Доктор пожала плечами.

— Эпидемия оспы. Мне было восемь лет. Собственно, тетя Энн мне не родная тетя, она — кузина моей матери.

— А вот интересно, ваше имя… «К.В.» — а дальше? Я, оказывается, никогда его не слышал. Только видел на ваших рецептах.

— Кларенс-Вирджиния Бэнкс.

— Кларенс? — изумился коммерсант. — Вы в этом уверены?

— Отец мечтал о сыне.

— Доктор Бэнкс, — коммерсант замялся, — а чье это имя — Кларенс?

— Моего дяди. Отец был очень привязан к брату и твердо

решил дать ребенку его имя. Тетя рассказывала, что когда он узнал, что родилась я, заперся у себя и весь день не хотел никого видеть. Потом, правда, его уговорили взять меня на руки и уже никак не могли забрать. Папа всегда занимался мной сам.

— А кем он был, ваш отец?

— Преподавал математику в университете Энн-Арбор.

Тут доктор Бэнкс остановилась.

— Послушайте, а что же ваша семья? Вы всегда говорили, что у вас никого нет.

Коммерсант рассматривал гравюры над камином.

— Не то, чтобы нет, — сказал он без особенной охоты. — Мне там не обрадуются. А так, скорее всего, «Похоронный дом Саммерса» к вашим услугам.

— Что? — не поверила доктор Бэнкс. — Ваш отец гробовщик? Опять шутите? Ну конечно, шутите!

— Это еще не все. Мой папаша — пресвитер баптистов. А похоронная контора у него — что-то вроде хобби. Он называл это «скорбный труд искупающий».

— Господи, вы еще и сын священника!

Доктор смеялась до слез.

— А что, непохож? — поинтересовался коммерсант. — Сам лично строгал гробы, прибирал покойничков и правил катафалком.

— Невероятно. Не могу представить, чтобы такой…

— Кто?

— Хулиган. Думаю, что в детстве вы были хулиганом.

— От примерной девочки слышу.

Доктор поставила рюмку.

— Ха! Вы меня не знаете! Ни один человек в городе до сих пор не имеет даже тени подозрения, что я и есть тот засранец, который двадцать лет назад написал на дверях мистера Сайденберга «Убийца» и прислал ему анонимное письмо с угрозой снять скальп. Я даже скальпель приготовила.

— Ого. За что вы его так?

— Он утопил щенков. У меня не получилось их спасти — слишком поздно. Что, не ждали? Ну, тогда и это не все. С мистером Х.Х. Харви, который всегда так вежливо здоровается, и говорит обо мне за спиной гадости, мы учились в одном классе. Он тоже не знает, что выстрел в его физиономию жеваной газетой из трубочки, когда он отвечал у доски — дело моих рук. А еще у меня была рогатка и секретный штаб на чердаке вашего дома.

— В кого же вы стреляли из своей рогатки, доктор?

Кларенс-Вирджиния Бэнкс молчала.

— Ну? — потребовал коммерсант.

— Дайте слово, что об этом никто не узнает.

— Слово чести самого пропащего парня в Берлингтоне.

Доктор двинула локтем, поймала рюмку на лету и теперь неловко разглядывала остатки содержимого.

— Мистер Саммерс, помните: вы обещали.

— Вы интриганка! — коммерсант долил ей еще. — Мало мне ваших собак, так вы…

— Я еще хуже, чем вы думаете. Я…

Она

вдруг умолкла, поправила волосы и ворот халата. Села как следует.

— Доктор Бэнкс!

— Я стреляла мальчишкам в шею сапожными гвоздиками, — голос доктора звучал не очень громко. — Такие, знаете, самые маленькие.

— Да, — медленно произнес коммерсант, — знаю. И что же, вас ни разу не сцапали?

Она гордо покачала головой.

— Ну, доктор, — не без смятения отозвался ее собеседник, — да на вас, оказывается, клейма негде ставить!

— Вы на себя посмотрите. Скажите еще, что не подглядывали за девочками в уборной!

— Ну, как вам сказать…

— А что это вы умолкли?

— Ну, было, — согласился он. — Я бы посмотрел на кого-нибудь, кто этого не делал.

— Не оправдывайтесь.

— Еще чего. И не подумаю даже. Меня… э-э-э… ну, в общем, отдирали от Альфа и Генри Лароз, и так и не добились, из-за чего вышла драка.

— А из-за чего она вышла?

Молчание, повисшее едва ли не на минуту и рубиновые в свете лампы уши коммерсанта были более, чем выразительны.

— А… — решилась все-таки доктор, — …она что же?

Коммерсант покачал головой.

— Ничего. Ей-то на что посмешище? Вы же, я думаю, представляете, что было, когда директор лично вырвал у меня из рук Генри с расквашенной физиономией.

— Получили приглашение на частный разговор в его кабинет? — не без ехидства спросила доктор. — Ну, разумеется.

— Еще и дома досталось, — не удержался пожаловаться коммерсант. — За скандал, за драку и за испорченный костюм.

— Что же мешало вам сказать правду?

— А вот именно то, доктор, чем вы только что интересовались. Я, собственно, сунулся к дверям уборной, а там это поганое рыло…

— Ах так! Это меняет дело.

— Ну, не мог же я ей такое сказать, правда?

— Да, — согласилась доктор Бэнкс. — Правда.

— Ну и вот.

— Но… — доктор подумала. — Вы же могли заговорить с ней о чем-нибудь другом.

— Нет. Не мог.

— Что за глупости, как?

— Дайте слово.

— Слово чести Кларенс Бэнкс.

Коммерсант вздохнул.

— Я… мне… я вообще не мог разговаривать с девчонками.

— Вы — что? — не поняла она.

— О боже! — Саммерс ухватился за голову. — Я стеснялся!

Доктор хотела сказать: «Да ну вас, не выдумывайте!» Но, во-первых, это было невоспитанно. А во-вторых… во-вторых явно было правдой.

— И все? — поинтересовалась она более, чтобы сменить тему. — Больше вы директора не интересовали?

— Почему это, — обиделся коммерсант. — Очень даже интересовал. Даже чрезвычайно. Меня почти никогда не было на уроках.

— Где же вы, в таком случае, были?

Взгляд коммерсанта блуждал по книжным полкам.

— Когда где, — произнес он. — Бывало, что бродил до обеда по городу. А чаще всего торчал или в Публичной библиотеке, или на чьем-нибудь чердаке с выпуском «Черной кошки».