Пять баксов для доктора Брауна. Книга 3
Шрифт:
— О, неужели? — мсье Паркур рассмеялся. — А мне казалось, сама наша встреча означает, что вы нашли ваше дело по душе.
— Вы знали!
— Да, знал. Это было написано у вас на лбу такими же большими буквами, как те, которыми набран заголовок статьи «Нью-Йорк Таймс» в руках у газетчика.
Саммерс машинально посмотрел в указанном направлении, увидел фамилию «Картер» на первой странице, а когда повернулся назад, наткнулся на пристальный взгляд мсье Паркура.
— Так вы говорите, найти дело
— Похоже, что так, — вынужден был признаться коммерсант.
— Может быть, вы сомневаетесь, что это ваше дело?
— Ни за что.
— Но не можете сказать, что счастливы?
— Нет, — Саммерс усмехнулся. — Нет, не могу.
— Отчего?
— От того, например, что необходимость обязывает…
— Обязывает быть несчастным?
— Я не несчастен. Слава богу, можно быть счастливым хотя бы немного. Иногда. Время от времени. Кстати: я рад вас видеть.
Мсье Паркур иронически пожал плечами.
— Ну что же, полагаю, в моем обществе вы в полной мере ощутите то счастье, к которому так стремились.
И Д.Э. Саммерс, внезапно почувствовавший себя моложе почти на двадцать лет, принял небрежный вид, улыбнулся слегка и спросил:
— Скажите, а когда вы в последний раз виделись с миссис Фокс?
Уголки тонкого рта дрогнули, рука в перчатке поднялась было, но тут же спокойно легла на рукоятку трости.
— Но кто эта дама? Вы мне о ней не рассказывали! — изумился профессор Найтли, обращаясь сразу к обоим.
— Нет, учитель, — сказал Паркур.
— Так у вас есть общая знакомая?
— Да, — проговорил Саммерс. — Правда, я был очень молод, когда мы познакомились, да и виделись коротко, но запомнил ее хорошо. Это было в поезде, в Нью-Хавен.
— Ну конечно, в Нью-Хавен! — мсье Паркур согласно склонил седеющую голову. — С сожалением должен сказать, что вы последним видели эту достойную даму.
— Да что вы!
— Говорят, — скорбно проговорил ученик профессора, — бедная женщина умерла.
Коммерсант покачал головой.
— Примите мои соболезнования, господин Паркур.
Тот развел руками.
— Бедняжка, на нее столько всего свалилось!
— Ай-ай, что вы говорите. Что же с ней произошло?
— Чахотка, mon cher ami, чахотка свела бедную даму в могилу.
И мсье Паркур негромко кашлянул в кулак.
— Она так любила кофе! — вздохнул Саммерс.
— Ну что ж, — скромно ответствовал его собеседник, — я тоже его люблю. Люди, как правило, ничего не понимают в кофе.
— Особенно проводники поездов? — улыбнулся Джейк.
— В особенности они.
— Может, тогда выпьем кофе?
С этими словами Саммерс открыл свой саквояж. На свет появились: небольшая кофейная мельница, фарфоровая банка с зернами и — да-да, постаревший
— Вы сохранили его! — воскликнул мсье Паркур. — Вот это мило! Ну-с, дайте мне несколько минут и, ручаюсь, такого кофе вы не пили никогда.
— Скорее, очень давно.
— Молодой человек, если я говорю «никогда», — в голосе Паркура послышалось раздражение, — я имею в виду именно это слово. И ничего больше!
Джейк обернулся к Найтли.
— Не знал, профессор, что вы знакомы.
— Не было случая упомянуть, — развел руками тот. — А, я в свою очередь, не знал, что и вы знакомы!
— Случайное знакомство, — улыбнулся Фокс, — я даже не успел тогда узнать имени молодого человека!
— Между прочим, — заметил Джейк, — помните, вы просили скрестить за вас пальцы?
— Это в Нью-Бедфорде? Ну, конечно, помню. Вы, видимо, очень хорошо скрестили тогда пальцы, несмотря на то, что обиделись.
— Обиделся? Я? Да ничего подобного!
— Ну, полно, полно, — Фокс махнул перчаткой. — А что же ваш друг, ваш второй компонент формулы счастья? Неужели потеряли? Почему вы не отвечаете?
Саммерс, уставившийся было в землю, поднял голову.
— Нет, — ответил он. — Не потерял.
— Однако же в вашем голосе мне слышится неуверенность.
— Это длинная история, — отозвался Джейк. — Ведь прошло столько времени. Может быть, начнем с вас? Признаться, до сих пор не могу прийти в себя от изумления. Мы дружны с профессором уже больше десяти лет и за это время я о вас ни разу не слышал!
— Ну, Джейк вы же знаете, какие у меня широкие знакомства, — виновато пробормотал профессор. — Говоря честно, ему долгое время пришлось скрываться. Алекс, я вас в жизни не прощу.
— Учитель! — вскричал тот. — Когда же вы перестанете терзать меня упреками!
— Семнадцать лет не подавать о себе вестей! — возмущался Найтли. — Если бы не наша случайная встреча в Брюсселе… И вы хотите, чтобы я просто взял и все забыл?
— Не сердитесь, дорогой профессор, — голос авантюриста звучал виновато, — мне нечего сказать в свое оправдание, но, право же, не сердитесь! Я всего лишь не хотел оставить о себе плохие воспоминания.
— Воспоминания, — проворчал профессор. — На что они мне сдались? Знаете, Джейк, что он сделал? Мой лучший ученик, между прочим.
Саммерс рассмеялся.
— Нетрудно предположить, что полученные знания ваш ученик превратил в некоторое количество наличных. Алекс (вы позволите называть вас так? Отлично!) что это было?
— Всего лишь краска, Джейк, всего лишь краска. Формулу этой краски дал мне наш дорогой профессор. Полагаю, вы могли ее видеть.
— Так это она была в вашем блокноте!