Пять баксов для доктора Брауна
Шрифт:
Джейк торопливо связывал лопнувший слаблинь, сидя на корточках возле грот-мачты. Его единственным пожеланием было как можно скорее оказаться в кубрике, надеть сухое и завернуться в одеяло, а там будь что будет. Все равно в случае крушения спастись невозможно. Бушующий океан озарило несколько молний сразу. Ничего не было видно и Джейк вдруг понял, что это от того, что перед китобоем выросла зеленоватая стена воды. Вал с силой ударил в корму, понесся по палубе, волна ударила в спину, сбила с ног, отрывая руки палубного от поручней, Джейка понесло вперед и швырнуло об основание фок-мачты. Откуда-то снизу слышались крики: кого-то из матросов
– Матерь Божья, – непослушными губами бормотал Коуэн, разматывая брошенный кем-то из товарищей штерт и обвязывая себя за талию, чтобы не последовать за несчастливыми коллегами, – помилуй нас, грешных, матерь Божья!
Он кинул штерт палубному и тот последовал его примеру. Джейк предпочитал не отвлекаться на беседы со Всевышним – «Матильда» дала течь, да еще сразу в двух местах. Промедлишь хоть секунду – получишь возможность обратиться к Господу лично. Ну, может, и не лично, но апостол Петр тоже не тот, с кем так уж хочется встретиться. Тонкое, не знавшее стирки шерстяное одеяло превратилось в недостижимую мечту. Вместе с пахнущими козлом сухими носками.
«...Ко всем чертям... – думал Д. Э. – Если только посчастливиться остаться живыми. Ко всем чертям.»
Заваливаясь с борта на борт, гудя натянутыми снастями, «Матильда» ныряла в гигантские волны. Все три насоса работали бесперебойно.
Шторм утих под утро. Качка не прекратилась, но теперь она была совсем другая: ровная и спокойная, «как надо». Волны все еще были велики, но уже не хлестали бешено, а только перекатывались, одна за другой, по поверхности океана. «Матильда» шла под зарифленными марселями, отделавшись небольшой течью, над которой трудились плотники. К обеденной вахте М.Р. в камбуз не пришел. К ужину тоже. Джейк успел тысячу раз пожалеть о сделанном и даже к вечернему отдыху не пошел искать компаньона. Стоя у борта, он смотрел в холодные серые волны, то и дело слюнявя ссаженную ладонь – показалось, что идет Дюк, поспешил спрыгнуть с вантов – и ободрал.
– Эй, – негромко раздалось за спиной, – на палубе!
И в руке Д.Э. оказалась записка – порядочно помятая и подмокшая.
«Какое счастье, сэр! Я боялся, что вы сочтете меня трусом и плаксой!»
Юнга Маллоу улегся грудью на поручни и тоже уставился в волны. Открыл рот, закрыл, развел руками.
– Да ладно, – сказал Джейк. – Чего уж там.
– Слушай, – отозвался компаньон, помедлив, – а что мы делать-то будем? Ну, там.
– Меня больше волнует, – пробормотал Джейк, – что мы будем делать здесь.
Дюк подумал.
– Ага, – только и сказал он. – Что до меня, то я предпочел бы не драить палубу, а стоять на капитанском мостике с трубкой в зубах.
Д.Э. вынул из кармана штанов веревку, в задумчивости сделал на ней петлю, как показывал покойный Биллингс, и попробовал изобразить узел под названием «баранья ляжка».
– А я, дорогой компаньон, вообще послал бы всю эту корабельную братию в ж... хотел бы сидеть в шезлонге на палубе, читать газету и курить сигару. И чтобы при этом на мне были белые штаны.
– На палубе? – Дюк картинно повернулся. – Знаешь что, по-моему, ты это сгоряча.
Палуба китобоя выглядела крайне негостеприимно.
– Вот ведь черт, – М.Р. вздохнул, – ты хотя бы по вантам и все такое. А я...
– По вантам! – фыркнул Джейк. – Дорого бы я дал, чтобы больше никогда не видеть эти ванты!
Он посмотрел на компаньона. Чертовски удачно, что тот не видел, как Д.Э. снимали с мачты тогда, на второй день плавания. В этот раз оказалось еще хуже: кружилась голова, тряслись ноги и при одной мысли, что придется отпустить бизань-гик, охватывал такой ужас, что искатель приключений скулил, как девочка. Отодрать Д.Э. от гика было делом непростым: хватка у него от страха была мертвая. Матросы, само собой, страшно хохотали, старший помощник, тоже смеясь, сплюнул за борт, вытирая выступившие слезы, и немедленно распорядился, чтобы Д.Э. чесал вон туда и подтянул нок-гордень. Даже пальцем показал, где этот нок: от первого марса наискосок к нижнему парусу. Нок-гордень Джейк, между прочим, подтянул, как положено. Это он уже потом застрял, когда спускаться надо было. Палубный-то палубный, на палубе работает, да только это означает заодно и нижние паруса со всем такелажем. Так что не денешься, хоть ты умри. В общем, Хэннен махнул рукой и отвязался. Но радость искателя приключений длилась ровно до следующего дня.
– И обезьяну можно научить на барабане играть, – высказался старший помощник.
И все повторилось сначала.
Теперь Д.Э. всеми правдами, полуправдами и совсем неправдами старался исчезнуть подальше от глаз Хэненна, а если не получалось, изображал такое старание и такую занятость, что тот даже немножко раздумывал, прежде, чем опять загнать его на мачту.
– Я еще даже на стеньге ни разу не был, – небрежно сообщил Джейк. – И, надеюсь, не буду. И нижней мачты хватает.
– Где, – почесал кудрявый затылок Дюк, – ты не был?
Джейк повернулся к гроту.
– Первый марс видишь?
Дюк задрал голову.
– Ага, – сказал он. – Вижу. Высоко, черт.
Компаньон усмехнулся.
– Только и думаешь, как бы штаны сухими остались. А теперь, сэр, представьте, что вам надо с этого марса слезть. До веревки попробуй дотянись, мачта качается, так и ждешь, что рухнет вместе с тобой.
М.Р. Маллоу потрогал шишку на затылке.
– Ну не знаю, я бы лучше на ванты, – признался он. – Наверху, по крайней мере, некому кулаками махать. А то мне начинает казаться, что в мои обязанности входит подставлять свою шею каждому, кто проходит мимо и кто не в настроении. Или, наоборот, в настроении.
Каютный вытер нос рукавом. Д.Э. не выдержал, фыркнул.
– Кому смешно, – обиделся Дюк. – А кому больно. Но, собственно говоря, не в этом дело. Вот интересно, мистер Жюль Верн видал когда-нибудь такую штуку, как разделанный кит?
– Не знаю, что видал и чего не видал мистер Жюль Верн, – отозвался Д.Э., – а только мистер Саммерс уже насмотрелся, спасибо. Но, собственно говоря, и это не все.
– Да и этого совершенно достаточно, – буркнул М.Р. – А что еще?
Джейк медленно выдохнул.
– Ненавижу, – глухо сказал он. – Ненавижу, когда мной командуют.
– Ой-ой, – протянул Дюк, – какие мы горячие.
Д.Э. закусил губу.
– Придет время, – мрачно сказал он, – и мы будем сами себе хозяева. Чтобы над нами только небо!
М.Р. вздохнул.
– Вот в этом я нисколько не сомневаюсь, – он поскреб кудри. – Только, сэр, боюсь, и тогда между нами и небом будет футов шесть земли. Да еще соседи впридачу.
Д.Э. дернул кадыком.
– Так будет, – проговорил он глухо. – Вот увидишь, будет!