Пять дней по воде
Шрифт:
– Дрыхнуть меньше надо. И по ночам скакать, - невозмутимо произнес дед Евген.
– Ну да. Мы должны были хотя бы на обратном пути провести все дни в молитвах и проповеди, - съязвила Раиса Романовна.
Дед Евген резко повернулся в ее сторону, сжал зубы и промолчал. На палубу поднялась молодежь, а за ними и учителя.
– О, какими судьбами? - Ласково встретил штурмана Петр.- Вы, вроде, в доке уже должны быть.
– Не твое дело, - отозвался штурман.
– Конечно не мое, - усмехнулся Петр, - подумаешь, молодой парень. Не
– Генералы на такую ерунду не покупаются. И не обижаются, - ответил дед Евген.
– Вы видели настоящих генералов? - Поинтересовалась Наталья.
– Нет, тока игрушечных, - ответил дед.
– Дед Евген, ну не злитесь на нас, - обратилась к нему Ульяна.
– Да я и не злюсь, - смягчился штурман.
– Лучше расскажите про село Монастырское, - подошла ближе Наталья.
Ребята обступили штурмана и приготовились слушать. Потихоньку к ним присоединились и все остальные. Дед Евген совсем растаял, никак не ожидая такого всеобщего внимания.
– Вы ведь знаете этих монахов?
– Спросила Ульяна.
– Да что ж я с ними со всеми знакомиться должен был?
– Пробурчал дед.
– Мы всех и не видели, - сказала Наталья.
– Ну, этих двоих я знаю. Еще с некоторыми познакомился, было дело, - ответил штурман.
– Почему они монахами стали? Ведь тот что Виттий, он же военным был, правильно?
– Они оба военными были, - произнес дед, - только в монастырь разными дорогами пришли.
– Расскажите. Ну, пожалуйста, - попросила Ульяна.
На палубе воцарилась идеальная тишина. Отдыхающие уже неплохо знали деда Евгена и понимали, если он замолчит, то из него ничего не вытянешь.
– Отец Иаков, это бывший мой знакомый. Курсантами вместе бегали. Яшка больно шустрый да пакостный был. Часто на свиданки бегал, а я его прикрывал, значит.
– Штурман хохотнул в кулак.
– Один раз убежал к очередной любви, а тут проверка.
Вот что делать? Лейтенант спрашивает, где курсант Мелехин? А я отвечаю - у него живот скрутило дюже. Он меня за ним в туалет послал. А мы одинакового росту были. Я надел в туалете одежу Яшкину и бинтом голову перевязал, типа - голова болит, чтобы волосы не видно было. Яшка черноволосым был. Лейтенант говорит: А Женька то куда делся? То есть, я. Опять бегу в туалет, переодеваюсь и в строй. Лейтенант опять нас считает, снова Яшки нет. Опять объясняю, что до ветру побег. Так три раза бегал, аж вспотел. Лейтенант разозлился, а сам в туалет не идет, типа не по рангу. Так и не поняли мы: раскусил он нас или надоело просто гонять по туалетам.
– А как он в монахи Яшка попал?
– До монахов он в плен попал, - просто сказал дед Евген.
– Его освободили? - Спросила Наталья.
– На той девчонке он женился. Дочка у них родилась. А потом Яшку отправили на войну, в Афган. Их отделение на духов нарвалось. Подкрепление не предвиделось,
– Погодите, так отец Иаков же живой! - Возразила Ульяна.
– Да какой там "живой". В тех местах ихний типа помещик был. Ходил после боев, искал чуть живых. Если выходит, то дармовая рабочая сила. А помрет, так война, она и есть война. Вот он и выходил Яшку. Он у него три или четыре года работал. Не помню уже. Понравился Яшка ихнему помещику, он решил его женить на своей дочке. А Яшка уперся и ни в какую. Помещик говорит, мол, если не женишься - убью. А Яшка говорит: "Убивай". Сильно его били. И опять не добили, - ухмыльнулся дед Евген.
– А потом что?
– А потом тот помещик снова Яшку выходил. И сам помог ему домой вернуться. Сказал, что такие мужики должны жить. Яков вернулся домой, а его тут уже схоронили. Мать не выдержала, жена замуж вышла, а дочка. Дочка, когда он на войну уходил, еще маленькая была, она его и не помнила. Вот так. Был человек и весь вышел. Пить начал сильно он. А я тогда про этот храм слышал уже. Вот, я его сюда, к этим иконам и привез. А через недельку приезжаем, он уже к монахам подался. Да так и остался с ними.
– Вы с ним общаетесь? - Спросила Наталья.
– Нет. Очень редко. Другой он стал. Был Яшка, а стал отец Иаков. Разные это люди.
Дед Евген снова замолчал.
– Ну, а отец Виттий?
– Этот из детдомовских. Его монахи сами выхаживали. Врачи сказали, что нежилец. Он тоже на войне был, только на другой. Несколько ранений в живот было. Операции перенес. И медленно помирал. Вот его к монахам и привезли чуть живого.
– Поэтому имя у него такое странное, - произнесла Ульяна.
– У них там у всех своя судьба. Ладно, пойду я.
Дед Евген поднялся со скамьи и направился по ступенькам на нижнюю палубу. Пошел в свою любимую рубку и встал к штурвалу. Про себя дед Евген рассказывать не стал. Но, раз остался жить «в миру», не все так безнадежно, видать.
На верхней палубе снова воцарилось молчание. Каждый думал о своем, или размышлял о непростой судьбе обычных с виду людей. Какие бывают непредсказуемые повороты судьбы. И откуда только люди силы черпают, чтобы дальше жить как все. И ведь пойди ты разбери: у кого - что за плечами. Те, кому досталось, никогда об этом не говорят. Знать, раны эти не заживают долго.
Однако время шло к обеду. Удар колокола оповестил отдыхающих о том, что полдня уже пролетело и о том, что настала пора обеда. На сей раз в каюту-кафе народ зашел как всегда при полном параде. Макияж, прически, одежда, настроение, все было в норме. Отдыхающие подходили к барной стойке, где располагались контейнеры с блюдами, наполняли подносы едой и садились за стол. Негромкая музыка, цветные огоньки вдоль мини - сцены и той же барной стойки по-прежнему создавали в помещении романтичную атмосферу. Все радовало глаз, располагая к веселому непринужденному отдыху. Кушали не спеша, наслаждаясь обстановкой и окружением. Все прекрасно понимали, что прогулку на катере повторить можно еще не раз, но это уже будет совсем не то. Поэтому никто никуда не торопился. Неожиданно со своего места поднялся Дмитрий Данилович и произнес: