Пять имен. Часть 1
Шрифт:
"Какое счастье, — думает Соня, — что «Остров» закрывается на выходные! Если бы пришлось работать еще в субботу-воскресенье, я бы не выдержала".
Соне кажется, что еще немного, и она окончательно сольется со своей кассой, превратится просто в еще одну деталь, сделанную специально, чтобы брать свертки с транспортера, считывать с них магнитный код, нажимать на клавишу «плюс» и класть свертки в пакеты.
— Вечеринку собираешься устраивать, да? — спрашивает Карла Абукассиш,
— Да, — автоматически отвечает Соня, прикидывая, стоит ли ей взять еще бутылку вина или обойдутся.
— Пикник, да? — с обидой спрашивает Карла, косясь на увесистый сверток с бифштексами и упаковку колбасок.
— Пикник, — подтверждает Соня. — На пляже.
— Знаешь, что? — говорит Карла. — У меня нету времени пробивать твои покупки. Иди в свою кассу, там и пробивай!
— Я не могу в свою, — терпеливо объясняет Соня. — У меня Рита уже кассу сняла и все закрыла.
— А мне все равно, — Карла поворачивается к Соне спиной.
Соня тяжело вздыхает.
— Это семейный пикник, — говорит Соня Карлиной спине. — Дядя ко мне приезжает. Дядя Фернанду. Из Бельгии. Я обещала устроить ему пикник и пожарить мясо на гриле. Если бы не дядя, я бы тебя обязательно пригласила. К тому же, ты обещала меня сегодня прикрыть и не прикрыла, мне от Риты влетело. Если будешь выступать, я тебя тоже больше никогда не прикрою.
Карла дуется еще несколько секунд, потом нехотя поворачивается к кассе и пробивает Сонины бифштексы.
— Соня, давай бегом, опоздаешь! — Карла уже переоделась и приплясывает на месте от нетерпения.
— Не опоздаю, — вяло отзывается Соня, нехотя расстегивая пуговицы на халатике. Ей совершенно не хочется никуда бежать. Ей кажется, что от усталости она вся покрылась сетью мелких трещинок, и если ее как следует встряхнуть — рассыплется на тысячу кусочков.
— Ну, Соня же!!! — Карла подскакивает к Соне и начинает стаскивать с нее халатик. — В темпе, в темпе! Нас с тобой сейчас здесь закроют, и просидим в раздевалке до понедельника!
Карла распахивает дверцу Сониного шкафчика, чтобы повесить халатик. На внутренней стороне дверцы прилеплена фотография — смеющаяся Соня с каким-то упитанным загорелым типом.
— Это кто? — с подозрением спрашивает Карла.
— Никто, — говорит Соня. — Ты его не знаешь. Он здесь не живет.
Карла пожимает плечами.
— Не хочешь, не говори. Я пойду, займу нам места. Смотри, не засни тут!
— Не засну, — говорит Соня, натягивая джемпер. — Иди, занимай места, я только сумки возьму и догоню тебя.
Громко топая, Карла выбегает из раздевалки. Соня подходит к своему шкафчику и пальцами гладит лицо на фотографии. Потом, разозлившись, отдирает фотографию от дверцы и прилепляет ее изображением внутрь. На обратной стороне написано: "Сониня, я тебя люблю.
Соня медленно выходит из «Острова». Мимо нее, задыхаясь, семенит маленькая старушка в синем непромокаемом плаще и красных сапогах. Соня останавливается и смотрит, как два дюжих парня в форме охранников торгового центра подхватывают старушку и втягивают ее на паром. Коротко погудев, последний на этой неделе паром отходит от острова.
В сгущающихся сумерках видно, как по палубе мечется рыжая голова Карлы Абукассиш.
— Мы Соню забыли! — истошно кричит Карла. — Соню-то Пиреш забыли! Соня! Соня!!! Беги скорей, Соня!
Но Соня никуда не бежит. Она машет Карле рукой, разворачивается и возвращается в здание торгового центра.
В раздевалке она раскладывает свои покупки по скамейкам: два ящика воды, два пакета сока, пять бутылок красного вина, две — белого, упаковка пива, овощи, бананы, яблоки, сыр, мясо и сладости.
"Хорошо, что на выходные остров вымирает, — думает Соня. — Никто не потревожит".
Она разворачивает сверток с бифштексами и считает, загибая пальцы.
"Два мне, три дяде Фернанду. Долорес, наверняка, больше одного не съест. Кэт бифштексы не любит, она будет есть колбаски", — Соня смотрит на три толстых розовых бифштекса. — "Если Тьягу и сегодня не появится, не буду больше покупать ему мясо. Сколько можно? Одно разорение".
Соня воинственно шмыгает носом, снова заворачивает бифштексы в бумагу, зубами отрывает уголок от пакета с апельсиновым соком и пьет, громко глотая.
Потом выбирает банан поспелее, и выходит на улицу. Ждать.
Слишком личное
Убираю все с кухонного стола.
Сметаю крошки.
Долго и придирчиво разглядываю кусок прозрачной клеенки, служащий мне скатертью.
Протираю клеенку влажной губкой, затем насухо — бумажным полотенцем.
Кладу на стол прямоугольник белого картона.
«Иза Войт», — пишу я красным маркером на куске картона. Буквы неровные, зато крупные. Обвожу каждую по два раза. А потом еще раз — для верности.
Ставлю табличку в угол, прислонив к стене. Пятясь, отхожу на другой конец комнаты. Надпись буквально сочится красным, и прекрасно видна даже из коридора. Иза бы наверняка ее сразу увидела. Жаль, придется оставить табличку дома. Мне не хочется, чтобы кто-то знал, что я встречаю Изу.
Сегодня я первый раз еду в аэропорт. До этого мне казалось, что Иза приедет поездом, и я добрых два месяца встречала ее на центральном вокзале. Потом — на автобусной станции. Потом еще недели три — в порту. В порт я и сегодня заеду — на всякий случай и для очистки совести. Хотя зачем, если Иза прилетит на самолете?