Пять капель смерти

Чиж Антон

— Берегись. Погибнут твои жена и дети. Ты получил предупреждение.

— Подождите…

Трубка замолчала.

Странно, что преступник не знал важной мелочи: у Ванзарова не было жены и детей.

Вырезка из газеты «Петербургский листок» за 5 января 1905 года (Сохранилась в папке)

ЗАГАДОЧНЫЙ ТРУП

Вчера на Шлиссельбургском проспекте и на Охте разнеслась весть о найденном трупе мужчины на поле военного стрельбища, что на правом берегу Невы за Киновиевским монастырским кладбищем. Действительно, в первом часу дня компания каких-то рабочих, отправившаяся

на военное поле погулять, хотела расположиться у канавки. Вдруг все почувствовали трупный запах. Заглянув в канаву, рабочие увидели там труп какого-то человека. Немедленно на место происшествия прибыли чины полиции. При осмотре трупа на нем были найдены рассеченная рана на темени и резаная глубокая рана на левой стороне лица от подбородка до нижней губы.

Приглашенный врач нашел, что труп пролежал в канаве с осени. Судя по одежде и найденным у покойного в карманах вещам, он принадлежал к рабочему классу.

Покойному на вид не более 20 лет, он шатен, волосы коротко острижены, бороды и усов нет, одет в триковое черное полупальто, красную с крапинками рубашку и длинные с голенищами сапоги. В карманах найдены: головная щеточка, столовый нож без черенка, два цинковых свистка, небольшой машинный ключ для отвертывания гаек, два листа отрывного календаря на 23 и 24 сентября и два коротких с пряжками ремешка.

Труп покойного находится в покойницкой Киновиевского кладбища.

Записки к событиям 5 января 1905 года

Папка № 21

Ванзаров уверял нас с Лебедевым, что после звонка спокойно лег спать. И проснулся как обычно, от стука маятника, пробившего восемь. Как было на самом деле, не могу сказать наверняка. У него никогда не знаешь, что думает. А тем более говорит. Он уверял, что был совершенно спокоен за сестру с племянницами. И желание поднять на ноги сыскную полицию или устроить повальный обыск в городе, проверяя все гостиницы, меблированные комнаты и квартиры при трактирах, вовсе его не одолевало. Как знать. Поверил ему на слово.

Ванзаров вошел в столовую как раз в тот момент, когда Софья Петровна занялась воспитанием дочек. Рассердившись не на шутку, она схватила близняшек и потащила к стульям. Малышки затихли, надули губки и жалобно оглядывались на доброго дядюшку, умоляя о защите от суровой матери и ненавистной утренней каши. По румяным щечкам текли слезинки. Связываться с сестрой Ванзаров не рискнул. Кажется, она не слышала ночного звонка — что уже неплохо.

Едва уселся во главе стола, едва взялся за чашку с утренним чаем, как в дверь позвонили.

Воспоминания Курочкина Афанасия Филимоновича, старшего филера филерского отряда Департамента полиции

День для меня был памятным. С утра пораньше получил приказ явиться в Управление сыскной полиции. Рассчитывал, что за поимку мужиков, ограбивших замерзшего, получу денежную премию не меньше ста рублей, как у нас полагалось, и заслуженный выходной. Очень он мне был нужен. Потому как намерился подвести черту под холостой жизнью.

До смерти надоело бобылить, пора обрести семейный статус.

Поднимаюсь на этаж сыскной и воображаю радужные картины служебного поощрения. А после — нежный прием у дочери купца второй гильдии Настасьи Осиной. Встречи с ней продолжались у меня полгода, хоть и под присмотром ее маменьки. Последний месяц хаживал в дом как жених. Отец Настеньки, Павел Петрович, имел мануфактурную лавку, стабильный доход и обеспечил дочке хорошее приданое. Скажу по правде: в брак по любви я верю, но материальные возможности невесты со счетов не скидывал. Родители ее согласны: иметь родственника в полиции удобно. И так и эдак уже намекали: пора бы, Афанасий, сделать предложение. В тот день как раз собрался предложить Насте все, что у меня было, а именно руку и сердце. Скопить больше на полицейской службе не удалось.

С утра пораньше сбегал в парикмахерскую, причесался, напомадился, надушился и надел свой лучший костюм. Так, цветя и благоухая, стучусь в кабинет.

Джуранский пожимает руку и выражает искреннюю благодарность за блестящий розыск. Я уже хочу откланяться, а ротмистр говорит:

— Вижу, собрались на праздник. Обстоятельства требуют срочных мер.

У меня внутри прямо все захолодело. Знаю, чем «срочные меры» оборачиваются. Пытаюсь объяснить свое положение, а он слушать не желает:

— На разговоры, Курочкин, времени нет. Дело срочное. Кроме вас, поручить некому, — и протягивает фото. Будто я его прежде не изучил. — Вот эти две дамы, — указывает мне на Ласку и Вертлю, — установлены. Одна может записаться как Елена Медоварова, а другая — Марианна Лёхина. Имейте в виду: они крайне опасны. Особенно Лёхина. Могут быть вооружены. Никакой самодеятельности и попыток задержать на скорую руку. Только выяснить их диспозицию… Тьфу ты… Место проживания. Дать знать и глаз не спускать. Я прибуду с подкреплением.

Хорошенькая история! Барышни, с виду скромные цветочки, оказались похлеще наших клиентов — революционеров.

— Последний их адрес: меблированные комнаты «Сан-Ремо», что на Невском проспекте. Знаете адрес?

Как не знать: Невский, 90.

— Там их уже нет. Для розыска надлежит проверить гостиницы и меблированные комнаты.

— Во всем городе? — спрашиваю.

— Ограничьтесь Невским и ближайшими улицами. Они не могли далеко уехать.

Прикидываю: пять гостиниц и с десяток «меблирашек». А в доме Осиных уже накрыт стол, будущая невеста надевает праздничное платье. Родители фамильную икону приготовили, чтобы благословить молодых, нас то есть с Настенькой. И в это счастливейшее время я, как угорелый пес, буду носиться по Невскому. Катастрофа всей жизни. Не иначе.

— Мечислав Николаевич, пощадите! — говорю. — Тут и за два дня не управиться. Я дам надежных людей.

— Об этом не может быть и речи, — заявляет мне. — Считайте розыск особо секретным. Преступники особо опасны. Мы можем доверить только вам. Начинайте немедленно.

Что же за наказание на мою голову? Мало того что бестии эти от моих людей увильнули, а я от стыда чуть не сгорел, так опять за ними гоняться.

— Может, изволите с агентами и городовыми наведаться? — робко спрашиваю. — Может, они еще не сбежали?